должно было быть в порядке… Теоретически говоря.
И вообще, а он сам что здесь делает?
— Неужели непонятно, Курт?
— Ты — воровка.
Голос Курта теперь звучал обвиняюще. Слова — тяжелые камни, с грохотом падающие на дно ущелья. И вой включившихся сирен звенит в ушах, повторяя, как эхо, один и тот же заунывный низкий мотив.
Ее можно было обвинять. Ее легко было обвинять. И никому нет дела до того, что она не слишком гордилась тем, что она делает, тем, что она вынуждена делать, чтобы прожить…
«Нет, Грейс. Не надо лгать, хотя бы себе самой — не надо. Тебе нравится то, что ты делаешь. Тебе очень это нравится, поэтому ты этим и занимаешься».
— Я — дайвер, Курт.
— Дайвер. Вот значит, как… — он на секунду задумался и вновь перешел в атаку. — И ты не сказала мне?
— А я должна была тебе сказать?
— Мы помолвлены в глубине. Сегодня у нас свиданье, и ты, черт тебя возьми, могла хотя бы намекнуть мне…
Лучшая защита — это нападение. Грейс вздохнула.
— Курт, а ты сам, хоть словом обмолвился о своей работе?
— А чем тебе не нравиться моя работа?
— Ловить ломающих защиту из любопытства мальчишек-хакеров? Это твоя работа?
— Никто не ломает банковскую защиту из любопытства.
— Никто не идет на такую работу, как у тебя, Курт. Никто, кроме жалких ублюдков, готовых работать за жалкие подачки.
— Мне нечего стыдиться. — Курт старался сохранять самообладание.
У Гэбриэля это получилось бы куда лучше. В первый раз с того времени, когда они начали встречаться, Курт стал терять заработанные очки и терял их стремительно.
— Я тоже не могу сказать, что раскаиваюсь, — заявила Грейс.
— Ах вот даже как?!
— Да, так.
Самообладание разбилось вдребезги. Курт матерно выругался сквозь сжатые зубы.
Потерял контроль. Просто. Как же она могла столь сильно ошибиться? Люди знакомятся на вечеринке, начинают встречаться… А потом оказывается, что все это — вовсе не то, что было им нужно. Обычная история.
— И как долго ты этим занимаешься?
— Скажем так — достаточно долго.
— Ты — дайвер, черт возьми! Поганая воровка. Я просто не могу в это поверить! Ты понимаешь, что ты могла натворить? Если бы ты взломала этот банк данных, меня могли бы уволить! Мы были самыми лучшими! Никому еще не удавалось сломать нашу защиту и из-за тебя все могло пойти ко всем чертям!
Курт был в ярости. На висках тугими жгутами вздулись, пульсируя, вены. Черные усы топорщились и уже не выглядели такими милыми и симпатичными, как раньше. Они вообще не выглядели ни милыми, ни симпатичными. «С чего это он решил, что они ему идут? С чего она сама когда-то так решила?»
— Ах вот оно в чем дело, Курт?! Приходит какая-то девчонка и ломает защиту крутого админа. Удар по твоему самолюбию, да?
Он набычился, тяжело дыша.
«Попала в точку?»
— Дело вовсе не в этом.
— Разве нет?
— Тебе надо уходить, — сделав над собой усилие, сказал он. — Скоро здесь будут другие.
— Ты вот так просто меня отпускаешь?
— Мы поговорим об этом позже.
В этом Грейс не сомневалась. Теперь он знал, что она дайвер. И он знал, где она живет. Он знал, кто она.
Хотелось рыдать, но здесь и сейчас Грейс не могла себе этого позволить.
«Зачем ты ему сказала, дура? Зачем?!»
Она вышла из глубины, растворившись в воздухе испуганным призраком.
9
Неприязнь к этому месту Рэндом почувствовал с первого взгляда. Слова на халтурно отрисованной вывеске прочитать было невозможно. Наверное, когда-то они должны были светиться, но на новом дипбраузере этот скрипт больше не работал. Слишком бледные, невзрачные текстуры стен, кое-как развешанные под потолком картины, тусклый свет типовых ламп из стандартного клипарта. Жалкое зрелище. Жалкое и отвратительное.
За огромным столом, положив лысую голову на морщинистые руки с длинными, скрюченными, как птичьи лапы, пальцами, натужно храпел старик.
Рэндом кашлянул.
Храп на секунду прервался, затем возобновился вновь — с удвоенной силой. Старый хрыч не желал покидать мир сновидений.
— Эй! — Рэндом требовательно побарабанил пальцами по столу.
Старик встрепенулся, неохотно приподняв голову, поморгал глазами, с нескрываемым раздражением таращась на названного посетителя. Левый был затянут мутной пленкой.
— Чего тебе? — сипло спросил он.
— Пара вопросов. В этом музее есть кто живой?
Старик прокашлялся и сплюнул на пол вязкий, коричневый комок слюны.
— Это не музей. Это… Это… — он задумался. — Библиотека… Как же ее?..
— Ясно. — Рэндом достал снимки. — Твоя работа?
— А?
— Твоя работа?
Недоуменный взгляд старика вперился в рассыпанные по столу карточки, затем в Рэндома.
Пожатие плечами.
— Меня послал Дик, — произнес Рэндом волшебную фразу. Если это не поможет, то, наверное, старого маразматика вряд ли вообще можно расшевелить.
— Какой Дик?
Рэндом вздохнул. Он только что потратил почти два часа на то, чтобы отослать запись Дику. Работники почтовых отделений во все времена отличались педантичной неторопливостью. Утомительное ожидание в километровой очереди не вызвало у Рэндома положительных эмоций. Потом еще пятнадцать минут на разговор с позвонившей матерью. Односложные «да» и «нет», в ответ заботливое кудахтанье, выводившее его из себя. Слушая ее в пол-уха, он успел сжевать холодную сосиску и запить ее выдохшимся пивом. Затем последовало стандартное: «Я тоже тебя люблю, мама» и, назад, к компьютеру, чтобы попасть в ждущий его виртуальный город.
Действие стимуляторов подходило к концу. Начинало наваливаться сонное оцепенение. Рэндом сделал несколько глубоких вздохов и помотал головой. Прими он перед погружением холодный душ — было бы легче. Жалко, но времени не было. Следы на песке и еще что-то в таком роде.
Рэндом оперся ладонями о столешницу.
— Дик из «Убика».
— А? — Непонимающий взгляд слегка прояснился. — Да, есть. Отличная книга. Вон там, — старик ткнул коричневым пальцем в сторону массивного платяного шкафа темневшего в углу. — Поищи, должна
