пробужденным. Или, как сформулировал это черный националистический лидер Куаме Туре в радиоинтервью Дэйвиду Барсамиану в 1990 году: «Вы можете честно говорить, что вы не расист, лишь в том случае, если вы готовы сражаться с расизмом во всех его аспектах!»
Когда я однажды зачитал высказывание Куаме в ходе публичной лекции, один белый возразил: «Да вы что, сошли с ума? Во что превратилась бы моя жизнь, если бы я начал сражаться с расизмом во всех его аспектах? На это же никаких сил не хватит!»
Я ответил на это: «Вы же когда-то научились ходить и теперь используете свое осознавание ходьбы в течение всего дня. Если вы научитесь осознанности по отношению к рангу, то со временем и она станет автоматической».
Люди мейнстрима считают свой коммуникативный стиль универсальным. Его ораторы — люди с хорошим образованием, они умеют говорить рассудительно, уверенно и без акцента.
На городской встрече, посвященной расовым и экономическим проблемам в Портленте, где мы с Эми выступали фасилитаторами, я спросил белого пресс-секретаря крупного банка, присутствует ли расизм в деятельности его банка. Он со всей искренностью ответил отрицательно. Ведь в его банке, сказал он, все служащие прошли специальный тренинг по многообразию. Служащим показывали фильмы о том, как следует разговаривать с цветными.
Этот пример иллюстрирует то, как мейнстрим обходится с собственным расизмом. Первым делом вы извлекаете на свет некий наукообразный термин, немедленно создающий дистанцию между вами и людьми, которым вы, по идее, должны оказать помощь. Вы решаете, что будете говорить не о расизме или предрассудках, а о «культурном многообразии», создавая совершенно стерильную атмосферу. После обмена политически корректными клише вы организовываете семинар, называете его «тренинг по многообразию» и заявляете, что проблема решена: предрассудков больше нет. Именно так люди с либеральным образованием создают дымовую завесу фальшивой коммуникации, отчего проблема ранга и расы вытесняется еще сильнее.
Мейнстрим в США исходит из представления о том, что североевропейская модель поведения является неким оптимальным стандартом. Люди обязаны быть вежливыми и уверенными в себе, они должны разговаривать, не повышая голоса. Они держат в секрете от самих себя страсть, власть, сексуальность и духовность, проецируя их на других людей, которых считают менее образованными и развитыми, чем они сами. Эти проекции порождают сложное сочетание зависти, гнева и влечения.
Коммуникативный стиль мейнстрима — в данном случае речь идет о белых северянах — оказывает непреднамеренное давление на меньшинства, вынуждая их приспосабливаться к себе. Если вы в качестве фасилитатора поддерживаете только один стиль коммуникации, вы способствуете распространению расизма. Ваша настойчивая приверженность ему представляет собой политическую позицию. Вы можете быть нейтральным посредником по разрешению конфликтов лишь в том случае, если осознаете неявные иерархические исходные установки в собственном коммуникативном стиле. Поощряйте людей пользоваться тем стилем, в котором они чувствуют себя наиболее комфортно, а если другие не могут их понять, найдите переводчика.
Помню напряженный момент на многолюдном семинаре, который проходил в Словакии в 1994 году. Одна польская участница никак могла адекватно откликнуться на дискуссию, инициаторами которой выступили черные американцы. Она с убежденностью говорила о том, что все люди равны, и с ней громко соглашался участник семинара, прибывший из Германии. Оба заявляли, что в Германии и Польше нет никакого расизма. Другим участникам потребовалось немало времени для того, чтобы убедить их в том, что расизм в Польше и Германии существует точно так же, как и в США.
Представители мейнстрима в других странах зачастую считают расизм специфически американской проблемой. Европейцы, как и американцы, склонны забывать собственную историю, колониализм и империализм. Вероятно, именно поэтому многие жители Центральной Европы были так шокированы, когда после развала Советского Союза в его бывших республиках и в Восточной Европе вспыхнули конфликты на этнической почве.
Предрассудки свойственны не одним американцам, они характерны для мейнстрима по всему миру. В Сингапуре малазийцам для выживания приходится противостоять китайцам. В Африке черные сражаются за свою свободу с белыми колонизаторами. Представители японского мейнстрима свысока относятся к собственным туземцам точно так же, как и к иностранным рабочим из Ирана и Кореи. В Австралии белые представители мейнстрима практически извели аборигенов. В немецкоязычной Швейцарии с итальянцами и выходцами из стран Южного Средиземноморья зачастую обращаются как с гражданами второго сорта. В Германии наблюдается рост нетерпимости по отношению к темнокожим иностранцам — туркам, африканцам и тамильским беженцам. Цыган подвергают преследованиям по всей Европе. Консервативно настроенные русские свысока смотрят на азербайджанцев и евреев. Израильтяне смотрят сверху вниз на палестинцев и израильских арабов. В Северной Ирландии идет война между католиками и протестантами, то есть между этническими ирландцами и потомками шотландцев и англичан. Многие народы третируют и евреев, и арабов, а уж гомосексуалистов и лесбиянок унижают повсюду.
Кто же не является расистом? Неприятная истина состоит в том, что все мы способны на нетерпимость. Выступить с обвинением в адрес белых на Западе — это важный шаг в работе над проблемой. Но если ограничиться только им, то он может замаскировать существующую и в остальной части мира тенденцию попирать тех, кто считается ниже. Поскольку нетерпимость является лишь симптомом мировой проблемы, ее прекращение не было бы настоящим разрешением. Разумеется, с симптомом следует справиться с помощью соответствующего законодательства до того, как он примет летальные формы. Но главной проблемой является потребность во взаимосвязи. В конечном счете внесение осознанности в наши взаимоотношения является задачей каждого.
Туземцы считают, что вы преуспеваете, если у вас благополучные взаимоотношения с другими. В противоположность этому люди на Западе часто говорят: «Мне достаточно, что я изменяюсь в глубине собственной души. Пусть другие меняются в соответствии с тем, насколько им это необходимо. Не подталкивайте их».
Я вижу это следующим образом: если вы меняете только себя и считаете такое изменение более важным, чем что-либо иное, что вы могли бы сделать, вы тем самым совершаете политическое заявление о своей независимости от других людей, духов, животных и среды.
Вы можете сказать: я люблю всех, пусть они развиваются самостоятельно.
Я же говорю: такое ваше отношение является не проявлением терпимости, а лишь способом потакать самим себе. Это сочетание евроцентричной философии, восточной пассивности и обыкновенной лени, присущей среднему классу. Внешне вы как будто относитесь к окружающему миру с состраданием, но на самом деле вы подвергаете эрозии свои взаимоотношения с ним, избегая дискомфорта взаимодействий. Этот ваш подход возводит барьеры между вами и другими людьми. Втайне вы смотрите на них свысока, поскольку они не такие «продвинутые», как вы, и не растут, в то время как вы сами — как вам кажется — растете.
Скажу больше: на самом деле вы дурачите себя. Если бы вы любили других, вы бы говорили, что все вокруг это тоже вы. По своим политическим взглядам вы можете быть либералом, но, избавляя себя от труда взаимоотношений, вы занимаетесь сегрегацией, отделяя себя от остальных. Вы отторгаете тех, кто близок к вам, не допуская мир слишком близко к себе. То, как вы используете свою власть, не является вашим личным делом; это политика.
Один из ядовитых источников расизма — так называемая неспособность мейнстрима изменить мир — исчез бы в одночасье, если бы мы осознали необходимость напрямую обратиться к конфликту и порождать хорошие взаимоотношения, поскольку это ключ к осмысленной жизни. До тех пор пока вы, как
