Рэнди закивал и снова улыбнулся.
– Шутка, – Джек Коффи отстегнул от пояса пару наручников и сам зачитал ему права. – Рэнди, помнишь бумагу, которую ты подписал? У тебя есть право на адвоката во время допроса. Если ты не можешь позволить себе адвоката… Рэнди? Будь внимателен, это серьезные вещи.
В квартире Чарльза Батлера была отдельная столовая, совершенно бесполезная комната, как он считал. Гости неизменно перемещались на кухню, которая представляла собой теплую просторную комнату с персикового цвета стенами и разнообразными полочками для утвари и специй, которые мог оценить только истинный гурман. Вивальди и скатерть в красную клетку создавали атмосферу уютного ресторанчика.
Мэллори стояла в дверях, внимательно наблюдая за Рикером и Джоанной Аполло в гостиной. Оставив соус закипать на плите, Чарльз вручил ей бокал красного вина.
– Значит, все идет не так, как ты планировала.
– Нет, – ответила Мэллори, – Рикер задает ей не те вопросы, которые нужно задавать.
– То есть не обращается с ней как с преступницей? Действительно, черт возьми, какая досада! – Сегодня вечером Рикер вел себя отнюдь не как детектив, он был больше похож на влюбленного. Чарльз узнавал такие симптомы. А Мэллори, очевидно, нет.
Она поставила бокал и взялась за тарелки: сегодня Чарльз решил доверить ей накрывать стол. Если бы за это взялся кто-нибудь другой, она бы все равно потом все переставила. Когда Мэллори расставила тарелки, салфетки и столовые приборы, Чарльз и без линейки знал, что каждый предмет находится ровно в двух сантиметрах от края стола.
Он вернулся к плите и принялся помешивать соус.
– Возможно, было ошибкой оставить Рикера одного разбираться с этим, – Едва ли Мэллори согласилась бы с этой мыслью.
– Может, ты и прав, – ответила Мэллори.
От неожиданности Чарльз уронил ложку в кастрюлю.
– Они слишком близки с этой женщиной, – Мэллори выровняла стулья и отошла в сторону оценить свою работу, как будто спинки стульев могли не быть идеально параллельными к столу. – Рикер боится задавать вопросы, которые могут прозвучать, как обвинение.
– В каком преступлении?
– Она что-то скрывает от меня.
Ах, вот в чем дело! В таком случае каждый, кого знала Мэллори, когда-либо совершал преступление против нее. Все не так уж серьезно, и у Чарльза еще оставалась надежда пережить этот ужин, не став свидетелем кровавой бойни. После того, как он выудил из кастрюли потерянную ложку, Чарльз открыл духовку, и комнату наполнил аромат запеченной в собственном соку дичи, который мгновенно смешался с запахом чесночного хлеба и винного соуса.
– Доктор с Рикером выглядят так, словно пережили долгий день. Может, отложим этот разговор?
– Тебя не удивляет, как такая умная женщина могла согласиться с таким абсурдным вердиктом? – Закончив накрывать на стол, Мэллори повернулась к нему, уперев руки в бок. – Ты читал стенограмму судебного процесса. Ты знаешь, что это был нечестный приговор.
– Но Рикер не читал стенограмму. Он доверяет ей.
– Доверяет? Я говорю о конкретных объективных фактах. Как, по-твоему…
– Мэллори, если бы Рикер поджег школьный автобус с детьми и монашками, а потом столкнул в пропасть, я бы сказал, что они этого заслужили. Вот это значит доверять.
Она на секунду задумалась, потом наконец нашлась, что ответить.
– Люди умирают, – произнесла Мэллори, словно об этом нужно было напоминать. – Я должна знать, общалась ли доктор Аполло с Макферсоном. Если да, тогда она, возможно, знает, где прячется другой присяжный.
– Нет ничего проще, – захватив открытую бутылку вина, Чарльз направился в гостиную, где Джоанна Аполло стояла возле стены, восхищаясь оригиналом Ротко,[6] в то время как Рикер восхищался ею.
Глядя со спины, Чарльз не заметил в осанке доктора никаких отклонений: дефект спины хорошо скрывала волна длинных темных волос. Когда же Джоанна повернулась боком, чтобы Чарльз наполнил ее бокал вином, горб стал значительно заметнее. Чарльз знал, что Рикер видит ее другими глазами: для него Джоанна была идеальной женщиной, лишенной изъянов. Она обладала умом, и ее огромные карие глаза, теплые и глубокие, проникали в душу. У Джоанны были глаза целителя. Чарльз приятно удивился, обнаружив у своего друга прекрасный вкус к женщинам. От вина пробудилась поэтическая сторона его души и, следуя ей, Чарльз сравнил Джоанну с букетом роз, хотя от нее исходил более сдержанный аромат. Находясь в комнате, Джоанна наполняла ее своим теплом и присутствием, как цветы – ароматом.
Появилась Мэллори – цветы дрогнули и закрылись.
– Примите соболезнования по поводу смерти вашего друга, мистера Макферсона, – произнес Чарльз. – Вы ведь общались с ним и после судебного процесса?
Доктор Аполло кивнула.
Чарльз посмотрел на Мэллори, оценившую его прямоту. Она залпом осушила бокал. Сегодня все сдерживающие рефлексы ей, похоже, отказали, и Мэллори превысила свой привычный лимит в один бокал. Рикер же, наоборот, едва притронулся к вину, что было на него не похоже. Очень странно. Вечер обещает быть интересным.
Доктор Аполло извинилась и направилась в кухню. В конце концов все переходили туда, но вряд ли в этом была причина на этот раз. Наблюдая за доктором, Чарльз отметил про себя, что Джоанна всегда старается уйти из помещения, в которое вошла Мэллори. Он подлил вина в бокал Рикера и вернулся на кухню, где и нашел доктора – она очищала листья салата. Его блаженная улыбка постоянно наполняла окружающих людей ощущением счастья, вот и сейчас Джоанна посмотрела на него и тоже улыбнулась.
Так они работали рука об руку в тишине, шинкуя овощи, пока Чарльз не решился снова поднять вопрос, так заботивший Рикера, – о безопасности ее гостиницы.
– Мой дом – ваш дом. У меня есть две комнаты для гостей, места полно, уверяю вас.
– Спасибо, но будет лучше, если я вернусь в «Челси».
– Здесь абсолютно тихо, – сказал Чарльз. – Тройные рамы, очень толстые стены. Можно стрелять из пушки, и соседи ничего не услышат. Поэтому, если вы любите смотреть допоздна телевизор или слушать музыку…
– Я мечтаю только о том, чтобы хорошенько выспаться.
– Мне сказали, у вас есть кот. Если вы беспокоитесь о нем, то все в порядке, я отлично лажу с животными.
– Нет, – ответила Джоанна, – Гам не любит чужих. Он предпочитает знакомую обстановку. Нам двоим будет лучше в гостинице.
– Она права, – Мэллори стояла на пороге. – Твои стены
Мэллори не предлагала, а объявляла о своих намерениях, и Джоанна не испытывала большого энтузиазма по этому поводу – улыбка исчезла с ее лица.
Мэллори стояла у полки со специями, с отсутствующим видом поправляя баночки, чтобы они стояли ровно, этикетка к этикетке. Доктор следила за ней с искренним интересом. Что она подумает об этой маниакальной склонности к аккуратности? Чарльзу вдруг захотелось защитить Мэллори, словно она стояла там, такая уязвимая, выставляя напоказ свои слабости. Интересно, что еще замечала доктор и насколько она была близка к опасной правде? А если она догадается, то как поступит?
В кухню вошел Рикер. Чарльз заметил, как блестят его глаза – вовсе не под влиянием вина.
– Я проголодался, – заявил он.
Ужин был подан без лишних церемоний, если не считать зажженной свечи посередине стола. Рикер, казалось, не замечал напряжения, возникшего между двумя женщинами; он занял место напротив Джоанны Аполло, словно она была единственной за столом. На лице Рикера читалась удовлетворенность – от обычного отрешенного выражения не осталось и следа. Впервые за многие месяцы он был по-настоящему
