Увидев свое отражение в огромном зеркале, Келли не могла отвести от себя глаз. Не то чтобы она стала вдруг писаной красавицей. Но перемена была разительной. Волосы цвета красного дерева пышными мягкими волнами обрамляли ее лицо, которое теперь никто бы не назвал простоватым. Линии пиджака и платья были безукоризненны, кроме того, в них проявилась ее женственность, материал подчеркивал достоинства фигуры. И цвета… очень шли ей.
– Вы были правы, – сказала она Хью.
– Женщина редко признает правоту мужчины, – сухо констатировал он. Келли засмеялась этим словам, вертясь перед зеркалом. – Вам будет легко привыкнуть к своему новому пиджаку?
– Да. – Странно, но она уже привыкла к нему. Репортаж написался легко, а смонтировался почти сам собой.
Беседа прошла успешно. Лучше не бывает, подумала Келли. И оказалась права. Через неделю ей предложили работу на местном канале. Вернувшись в Сент-Луис, она предупредила дирекцию о своем уходе через две недели и начала складывать вещи.
Так началась ее дружба с Хью Таунсендом. Она привыкла доверять его суждениям и инстинкту. Он познакомил ее с нужными людьми, помог установить необходимые контакты. А это жизненно необходимо в таком городе, как Нью-Йорк, да еще работая на телевидении, где так высока конкуренция.
Второй раз входил в ее жизнь друг-мужчина, тот, с кем можно было поделиться своими планами, да и просто отвести душу, хотя она не осмеливалась открыть ему свое печальное прошлое.
Официант вернулся к столу с бутылкой выбранного Хью вина. Сколько раз уже Келли присутствовала при ритуале дегустации, но он ей никогда не надоедал, а, напротив, забавлял и восхищал.
Первым делом официант подал Хью бутылку этикеткой кверху для беглого ознакомления. Хью утвердительно кивнул: да, именно это вино он заказывал, и тогда официант торжественно откупорил бутылку.
Потом, обернув бутылку у горлышка белоснежной салфеткой, дабы не потерять ни капли, он плеснул немного вина в бокал Хью. Келли смотрела, как Хью взял бокал у основания – указательный палец подведен под самый низ, большой палец покоится сверху; этой техникой, говорящей о мастерстве истинного знатока, Келли так и не овладела. На фоне белоснежной скатерти рубиновый цвет вина казался еще более насыщенным.
Удовлетворенный созерцанием, Хью поднял бокал выше и легким движением руки качнул его, вино мягко заколыхалось, давая представление о своей тягучести. Потом некоторое время вдыхал аромат вина, его букет. И только потом попробовал – отпив крошечный глоток, он подержал его во рту, поболтал, а потом дал ему медленно соскользнуть с поверхности языка в горло. Поставил бокал на стол, выразив свое одобрение официанту кратким: «Очень хорошо».
Официант выслушал его, почтительно склонив голову.
– Дать ему немного подышать, а разлить позже? Хью покачал головой.
– Разлейте сейчас. Оно раскроется в бокалах.
– Как пожелаете. – Официант наполнил бокал и, оставив бутылку на столе, удалился с вежливым поклоном.
Хью взял бокал в руки и тихо произнес:
– Когда придет время покинуть мне земную юдоль и предстать перед Господом моим, чтобы покаяться в грехах своих окаянных, я скажу Ему: «Не помню я ни деревни, где вырос, ни имени девушки, что любил, помню только название вина, Господи, – и оно «Шамбертен». Хилер Беллок, – добавил он, указывая источник цитаты.
– Не очень-то льстит девушке, – шутливо упрекнула его Келли.
Он с улыбкой приподнял бокал.
– Тогда могу предложить другое. «Юность дарит нам любовь и розы, но в старости нашим утешением становятся друзья и доброе вино». Кажется, Томас Мур.
– Это уже лучше, – согласилась Келли. – Убеждена, ты знаешь все цитаты с упоминанием вина из справочника Бартлета.
Он шутливо приложил руку к сердцу, как бы принося клятву.
– Вот уж чего никогда не утверждал.
– Это я знаю. – Она бросила взгляд на бутылку. – Бургундское. А как же бордо? Мне казалось, ты остановился на «Марго» восьмидесятого года.
– Неплохо! – Он удовлетворенно кивнул темноволосой головой. – У тебя не только зоркий глаз, но и чуткое ухо. Я действительно думал о «Марго», но все же предпочел «Шамбертен», он лучше подчеркнет вкус жареной утки.
– Ты прав. – За улыбкой, оживившей лицо Келли, последовал вздох – она вдруг почувствовала себя бесконечно измотанной.
– Устала? Она кивнула.
– Трудный выдался денек. Я давно уже не имела дела с сенсационным материалом. По сути, последние два года я либо вела рубрику «Новостей», либо готовила репортажи на весьма специфические темы: изнасилование, наркотики, СПИД. – Мысли ее вернулись к черновым записям и книге, лежавшим в сумке. – Надо бы мне ехать сразу домой. Завтра предстоит брать интервью у профессора экономики, он написал книгу, которую мне еще предстоит перелистать. А еще встретиться с врачом, который ведет Мелчера.
– Рад, что ты заговорила об интервью. Как раз хотел сказать тебе, что Роберт Мондави посетит на следующей неделе наш аукцион вин.
– Чудесно. – Этот аукцион, который проводился каждый июль, был любимым детищем Хью. В этом году он приложил массу усилий, чтобы уговорить лучших виноделов мира принять участие в аукционе. С Робертом Мондави из калифорнийских виноделов мало кто мог конкурировать.
