допустила ошибку? Может, все дело в той давней ночи? Нет, этого не может быть. Однако она помнила, как, будучи подростком, он иногда бросал на нее недобрые взгляды, но чаще эти блестящие умные глаза младшего сына светились смехом и доверием.
Возможно, семена вражды и зародились той ночью, но ничего не вырастет, если не подкармливать и не поливать росток. Что заставило его идти против нее? Может, все началось с Джонатана? С постоянного соперничества между Гилом и старшим братом?
Они и в детстве дрались, но все оставалось в пределах нормы – обычные мальчишеские дела. Конечно, Гила иногда возмущало, что Джонатану больше позволялось, но ведь тот был старше. И конечно, как бывает в каждой семье, оба ревновали ее друг к другу. Если она и уделяла больше внимания Джонатану, чем Гилу, то только потому, что тот проявлял больший интерес к виноделию – к тому, что поглощало ее почти целиком. А Гилу тогда это занятие представлялось скучным. Все изменилось с того времени, когда Гил вернулся с войны…
Да, подумала Кэтрин, трудности начались с того времени. Пока Гил был вдали, у них с Джонатаном проблем не было. После двух лет, проведенных во Франции, он вернулся домой полный энтузиазма и идей по улучшению семейного бизнеса. Теперь задним числом Кэтрин понимала, как трудно пришлось Джонатану, когда в их жизнь неожиданно ворвался младший брат с мыслями о переустройстве. Но Гилу тоже было нелегко – дома он иногда чувствовал себя посторонним человеком. Поэтому-то и реагировал так болезненно, когда она отвергала его предложения.
Оба они являлись совершенными антиподами по характеру и темпераменту. Джонатан был уравновешенный и по характеру немного отшельник. Гил же – открытая и общительная натура. Джонатана трудно было вывести из себя – Гил взрывался, как ракета. Джонатан был основателен в мыслях и суждениях, из тех, что семь раз примерят, прежде чем отрезать, – Гил отличался нетерпеливостью.
Кэтрин надеялась, что со временем они станут дополнять друг друга – один будет сдерживающим началом, а другой – залогом перемен, таким образом, равновесие будет достигнуто. Но вместо этого они сцепились всерьез.
А ведь поначалу, в первые год-два, они пытались найти общий язык, работать вместе, но со временем деловые разногласия стали все чаще приводить к личным столкновениям.
Оба были молоды, ни одному еще не было тридцати. Кэтрин надеялась, что они перерастут свои ссоры, а пока старалась, где могла, разводить их в работе, не ущемляя самолюбия каждого: Джонатан стоял во главе работ на виноградниках, а Гил занимался проблемами сбыта, что заставляло его часто находиться в разъездах.
Но и это не помогало – взрывоопасные ситуации учащались. Поводов было предостаточно: Гил считал, что им необходимо закупить новое оборудование и модернизировать производство, снизив тем самым себестоимость, а Джонатан, напоминая ему, что производство тоже находится под его опекой, полагал, что закупки нового оборудования преждевременны – старое еще вполне прилично. На взгляд Джонатана, Гил слишком много тратил денег на разъезды, а также на деловые встречи и в дорогих ресторанах, развлекаясь за счет фирмы. Гил возмущался: не может же он приглашать потенциальных покупателей в бистро, а потом рассчитывать, что они станут закупать «Ратледж-Эстейт». Гил хотел бы выйти на винный рынок с новым сладким вином под новым названием, утверждая, что на этом можно сделать хорошие деньги, но Джонатан отказывался наотрез, заявляя, что Ратледжи производят только качественные вина и не опускаются до уровня заурядных.
В свои разногласия они постоянно впутывали Кэтрин, и если она принимала сторону одного, не важно, по каким причинам, другой чувствовал себя обиженным. Оба обвиняли друг друга в желании оказывать на нее влияние. В конце концов поместье стало ареной неприкрытой борьбы, и, что еще хуже, – работники тоже разбились на два лагеря, приняв ту или иную сторону в необъявленной войне.
И все же до самой последней чудовищной ссоры Кэтрин продолжала надеяться, что все утрясется. В тот день она говорила с кем-то по телефону из крошечного кабинетика Клода – то ли с агентом по сбыту, то ли с каким-то чиновником. Вдруг в оставленную открытой дверь – чтобы продолжать видеть происходящее на винодельне – ворвался Джонатан, а следом за ним – Гил, они громко спорили, и чувствовалось, что это продолжается уже давно…
– Какого черта, Джо, – Гил, ухватив брата за руку, пытался силой остановить его. Тот повернулся к нему, смерив взглядом, в котором сверкало холодное бешенство. – Перестань быть таким уж прямолинейным, хотя бы подумай немного над моим предложением. – Красный от ярости Гил потряс бумагами перед его лицом. – Цифры не лгут.
– Цифры – нет, а вот лгуны…
– Ты хочешь сказать, что я лгун? – в ярости вскричал Гил. – Ничего себе! – Он швырнул бумаги Джо в лицо. – Сосчитай сам. Наши результаты сойдутся. Если мы купим ту старую винодельню у дороги и двести акров земли, что идут вместе с ней, мы совершим удачнейшую сделку. Почему ты так боишься расширять дело?
– А почему тебе всегда всего мало? – задал Джонатан встречный вопрос. – Тебя ничто не устраивает. Взгляни на свои итальянские туфли, шелковый галстук и костюм за двести долларов. Еще, еще, еще… Всегда – еще. Еще вина, еще денег, еще одежды, еще путешествий…
– А что в этом плохого? – огрызнулся Гил. – Просто ты боишься, что не управишься с двумя винодельнями.
– Я-то управлюсь, – огрызнулся Джо. – Но, клянусь, и это не удовлетворит твою жадность.
– Мне осточертели твои обвинения в жадности. И твоя беготня к Кэтрин с беспочвенными жалобами на меня.
– Беспочвенными? Это что, я разбазариваю деньги компании? Это делаешь ты. – Джо указал пальцем на Гила. – Ее драгоценный сыночек.
– Ах ты, сукин сын, – Гил сплюнул и погрозил ему кулаком. – Я не позволю называть меня вором.
Сидя за столом Клода, Кэтрин в ужасе увидела, как он с силой ударил Джо по лицу, тот пошатнулся, но удержался на ногах, только потряс головой и потер челюсть. А затем, рыча что-то нечленораздельное, бросился на Гила.
Швырнув трубку, она выскочила из-за стола. Джонатан уже молотил Гила обеими руками. Джонатан был крепче, но Гил увертливее. Когда Джонатан занес над ним правую руку, Гил проскочил под ней и с силой ударил Джонатана левой рукой в живот. Джонатан, охнув, сложился пополам. В этот момент Гил саданул его в челюсть и рассек губу. Брызнула кровь.
