Непонятно только, почему все вы тогда не сбежали?
— Это было не так-то просто, — покачал головой Харви.
— Негде спрятаться?
— Не то. Сжиженный гелий стоил недешево. Люди готовы были отдать все сбережения, но их часто не хватало.
— А друзья, которые закапывали… Ну, в общем, прятали беглеца… — Венс не договорил.
— Они рисковали жизнью, — просто сказал Харви.
— Вот вас, например… Кто спрятал?
Вопрос этот Харви оставил без ответа. По лицу пришельца из глубокого прошлого скользнула тень. Видимо, горько ему было вспоминать далекого друга, давнымдавно уснувшего в безвестной могиле.
В окна комнаты пробивался робкий рассвет. Бледный свет, мешаясь с желтым пламенем полупогасших стенных панелей, окрашивал все предметы в фантастические цвета.
— Достать контейнер было трудно, — вздохнул Харви. — Существовали потайные мастерские, владельцы которых, рискуя головой, выполняли заказы состоятельных беглецов. Большинство беглецов при этом становилось нищими. Впрочем, у некоторых оставались еще деньги.
— Что же, они брали их с собой, в свой временный гроб? — поинтересовался Венс.
— Нет. Насколько помню, они вкладывали капиталы в страховые общества и банки. Уж не знаю, какая судьба постигла эти вклады…
Венс хотел что-то сказать, но гость опередил его:
— Я, собственно, не успел еще толком прийти в себя: прошли только сутки, как сознание ко мне возвратилось и я вышел на берег реки времени.
— Не каждый, наверное, может решиться на бегство во времени, — задумчиво произнес Венс, глядя в окно и думая о чем-то своем.
— Разумеется, — согласился Харви. — Тогда, два века назад, ложась в ледяную ванну, человек не знал, выйдет ли он из нее… когда-нибудь. А вдруг низкая температура убьет наиболее чувствительные клетки головного мозга и человек, оттаяв, потеряет полностью память? Поэтому самые дальновидные покрывали свой саркофаг иероглифами.
— Иероглифами? — не понял Венс.
— Да, это был самодеятельный, наспех придуманный шифр. В этих письменах были закодированы основные данные о владельце ковчега.
— Придумано неплохо.
— Конечно, заманчиво, вынырнув в туманном будущем, иметь при себе эдакое памятное письмо. Но зато представляете себе, что было, когда такого надписанного беглеца перехватывали длинноухие?
— Длинноухие?
— Так называли ищеек правительства.
— А много их было, этих ищеек?
— Порядком. А сказать точнее — чуть не каждый второй. По крайней мере, мне так казалось.
За долгую беседу Венс почти привык к необычному выговору Харви, и он уже не казался ему странным. Правда, встречались отдельные слова, которые были непонятны, но их было немного, и Харви объяснял каждое.
— Специальных ищеек называли шпурами, — продолжал Харви. — Шпуры рыскали повсюду, разыскивая беглецов. Кого удавалось поймать… — Харви замешкался.
— Что же с ними делали?
— Их размораживали.
— В течение трех лет?
— Нет. С ними не особенно церемонились. Воскрешали в течение нескольких суток, не заботясь о последствиях.
— По ускоренному методу?
— Вот именно.
— Что же делали с пойманным и воскрешенным беглецом? — спросил Венс.
— На этот счет среди юристов поначалу возникали острые разногласия. Не так-то легко было решить вопрос: какими правами может обладать человек, возвратившийся с того света? Смерть ведь, как известно, автоматически лишает всех прав…
— Представляю, какая возникла неразбериха.
— В конце концов правительство издало декрет, по которому размороженный беглец не обладает никакими правами. В Уставе шпуров именно так и было сказано. Не помню дословно — это было так давно…
Харви умолк, задумавшись.
— Вы все-таки не ответили, Харви. Что делали с воскрешенными беглецами?
— Пожизненные каторжные работы, — медленно произнес Харви. — Спецлагеря. Долго там никто не выдерживал.
— Итак, вы в будущем, Харви, — ободряюще улыбнулся Венс. — Все опасности для вас позади. Вы не попали в кровожадные лапы шпуров, счастливо проспали два века и не были заживо похоронены. Что же теперь?
Харви молча развел руками. На лице его отразилась растерянность.
— Я вижу, что поставил на реле времени малый срок, — наконец произнес он тихо. — Слишком малый срок. Но если попытаться еще раз… — Не договорив, он вопросительно посмотрел на Венса, словно приглашая его в попутчики.
— В городе, да и повсюду, полно ваших пришельцев, — сказал Венс, хмурясь и отводя глаза. — Дороги забиты. Ночлежки переполнены. В брошенных домах, которые всегда пустовали, сегодня, наверно, нет уже ни одного свободного местечка. Я проходил там вчера и видел…
— Я тоже был вчера в квартале трущоб… Собственно, там на четырнадцатом этаже какой-то развалины, некогда бывшей пристанищем моего друга, я и появился вторично на свет божий… — вздохнул Харви.
— Скажите, все ваши беглецы выбрали этот год, этот месяц и этот день?
— Почти все.
— Чистейшее безумие! К чему такая кучность? — горячо заговорил Венс. — Почему бы вам, выходя из реки времени, не рассеяться вдоль берега, вместо того чтобы собираться огромной толпой? Это было бы лучше…
— Так получилось… Было предсказано, что этот день должен стать счастливым для беглецов в будущее.
— Кто же это так ловко предсказал?
— Таково было тайное пророчество знаменитого астролога, который никогда не ошибался.
— И впрямь счастливое время, — заметил Венс. — И для вас, и для нас. Рабочие руки девать некуда. Цены скоро достигнут Луны…
— Даже воздуха не хватит на всех, — с горечью добавил Харви. — Мы изгнанники, не нужные никому на свете. Что ж, остается одно: бежать дальше.
— Нет, вы останетесь с нами, — горячо произнес Венс. — Я понял: у нас общая цель.
Харви непонимающими глазами посмотрел на молодого человека. Венс все больше ему нравился. Только к чему говорить бессмыслицу?
— Пришельцам места нет. Перенаселенность, — покачал головой Харви.
— Выдумка идиотов! — выкрикнул Венс. — О нет, не таких уж идиотов! Они превращают в звонкую монету наш пот и нашу кровь. Их сейфы бездонны. Им нужны руки, которые дешевле механизмов.
Венс встал и подошел к окну, отдернув штору. Розовое буйство ворвалось в комнату и затопило ее.
— Но мы не бессловесная скотина, — сказал глухо Венс.
Харви смотрел на него заблестевшими глазами. И он когда-то был таким же увлекающимся. Но жизнь сломила его. И тогда он малодушно бежал…
— Сколько еще неосвоенных пустынь и нераспаханных полей! — продолжал Венс. — Но им, — он сжал
