истребителе, рухнувшем на аэровокзал и унесшем тысячи жизней, о том, что «727-й» компании «Нортуэст» рухнул на штаб-квартиру «Америтех», что взорвался самолет Боба Хэзлитта и кандидат погиб… Никто из толпившихся перед «Марлоу» не знал, какая версия верна, зато они точно знали, что самолет президента уцелел… или загорелся при посадке, или был сбит самонаводящейся ракетой…
Линию охраны прорвало, когда конвой приблизился к отелю, и школьники с красными, белыми и синими воздушными шариками рекой хлынули из вестибюля, другая команда с флажками, украшенными школьным гербом, двинулась им навстречу, а духовой оркестр средней школы Стоктона в Иллинойсе грянул «Тихий, тихий, тихий вечер» и зашагал вперед, расчищая путь победоносной стоктонской школьной футбольной команде, но потом чикагская полиция, пешая и конная, принялась всех расталкивать и отгонять с дороги, на помощь полиции пришли агенты секретной службы, и кто-то из оркестрантов с грохотом уронил блестевшую на солнце тубу, а президент уже выбирался из бронемашины, и его теснили секретные агенты, пока он не решил, что с него хватит, и не сбил, ловко толкнул плечом ближайшего телохранителя, остановив безумное шествие; и те, кто стоял ближе к нему, расслышали его слова:
– Вы что делаете, ребята? Думаете, эти ребятишки хотят меня подстрелить? Эй, мисс! – Президент пробился к девочке в форме школьного оркестра, которая все старалась подобрать упавшую тубу, чуть не роняя с головы маскарадную шляпку и утирая текущие по щекам слезы. – Вы в порядке, мисс? – Он обнял девочку за плечи, оттолкнув ощерившегося секретного агента, и репортеры протискивались поближе, так что семь или восемь телекамер запечатлели эту картину и слова Чарли Боннера: – Как вас зовут? Джули? Понимаете, Джули, эти ребята хотят меня защитить. Дэн, хоть он и наехал на вас вроде парового катка, не хотел никого обидеть… верно, Дэн?
Ден помотал головой, сообразил, что его снимают, старательно улыбнулся и сохранил достаточно присутствия духа, чтобы выговорить:
– С мистером президентом бывает трудновато, Джули, но мы все понимаем, это просто оттого, что он хочет быть поближе к народу. Извините, честное слово. – Он оглянулся на президента, и тот сказал:
– Ну, Джули, вы получите новую тубу от правительства Соединенных Штатов, не сомневайтесь. И спасибо вам за теплый прием, спасибо, что пришли со мной поздороваться. – Он поцеловал Джули в щечку, оставил просиявшую девочку, помахал остальным и, пожимая на ходу руки, начал продвигаться к отелю, к полотняному навесу у входа.
Толпа захлестнула его – убийца, окажись он здесь, пришел бы в восторг, – а кто-то вдруг выкрикнул:
– Слыхали? В О'Хара только что разбился самолет Боба Хэзлитта!
Президент пробился ко входу, притворяясь, что не слышал этих слов.
Прежде всего президент встретился с Беном Дрискиллом. Бен подробно пересказал всю историю своей встречи с Хэзлиттом. О «Колебателе Земли» президент слышал впервые, так же как и о нападении на Дрискилла в Сентс-Ресте. По окончании рассказа последовала долгая пауза. Президент кончиками пальцев тер глаза и глядел в окно, за которым дрожали в знойном мареве небоскребы Чикаго.
– «Колебатель Земли», – повторил он. – Бен, этому невозможно поверить. Это действительно правда? Нет, погоди… все рано или поздно выйдет на свет. Конечно, публиковать это невозможно, но я не о том… Господи, как пить хочется.
Он вздохнул, нашел взглядом столик с напитками, выбрал бутылку диетического «швепса», выпил, взял вторую и подал ее Дрискиллу.
– Бен, боюсь, до меня еще не полностью дошло все, что ты тут рассказывал. Ты изобрел политику совершенно нового типа. Во всем, что ты наговорил этим ублюдкам, не было ни слова, которое ты мог бы доказать. Почему же они сломались?
– Я ничего не изобретал, мистер президент. Я просто изучил правила этой игры. Сделанные нами допущения случайно оказались верными. Хэзлитт держался, пока я не сказал ему о «Колебателе Земли». Человек изобретает тотальное оружие, испытание дает результаты, еще более ужасные, чем предполагалось… И тут какой-то паршивец заявляет, что ему все известно… Ну, уж когда он сломался, так сломался напрочь.
– Ему не пришлось ни с кем консультироваться. Он быстро просчитал, что коль скоро тебе известно, что это работа его спутника, значит, выхода для него нет. Думаю, он сам себе показался мельче крысиной горошины.
– Действительно, Чарли, вид у него был нездоровый.
Эллери Ларкспур беззвучно материализовался в дверях и прошел к высокому окну из тонированного, как окна лимузина, стекла. Изнутри видно все, а убийце снаружи вас не разглядеть. На Ларкспуре был легкий белый костюм в серую полоску. Он словно сошел с гламурной рекламы. Ларки смотрел из окна на полупризрачный купол центра съездов, казалось, зависший на облаке тумана, строительной пыли и раскаленного воздуха. Руки он держал в карманах, и лицо его было розовее обычного. Он хмуро взирал на мир.
Президент обратился к нему.
– Предскажи нам будущее, Ларки. Что подсказывает твой нюх? Хэзлитт вне игры. Что нам это дает?
– Нам все равно придется иметь дело с историей LVCO, особенно после того, как мексиканское правительство привлекло LVCO для оценки ущерба от землетрясения. Выглядит так, будто ты
Поймав удивленный взгляд Бена, он пояснил:
– Ты отстал от времени, Бенджамин. Это прозвучало в программе Ласалла. Теперь нам известно, что Тони Саррабьян держит самый большой пакет акций LVCO и что приобрел он его недавно. Саррабьяном занимается генпрокурор, и она выбьет из него правду. Наверняка он замешан в происходящем. Если хорошенько нажать на Саррабьяна, что-нибудь да выжмешь. Возможно, тогда удастся очистить президента.
– После чего, – вставил Боннер, – нам поставят в вину смерть Хэзлитта.
Ларкспур глотнул чая со льдом.
– Саррабьян, – пробормотал он, словно не услышав слов президента. – Да, с ним надо бы разобраться. – Прозвучало это не слишком оптимистично.
– Разве что и его убьют, – вставил Дрискилл.
Ларкспур продолжал:
– Но кто знает, что принесет нам день, и ночь, и новый день? Только не этот старый ветеран, уверяю вас. Людям не так легко свыкнуться с мыслью, что Боб Хэзлитт, еще вчера бывший среди нас, сегодня стал воспоминанием. Его делегаты кучкуются между собой, ищут поддержки. Что нам делать? Стоит ли бросать им приманку, чтобы перетянуть на свою сторону? Вообще-то, другого кандидата у них нет. Стоит ли пытаться их заарканить? Не покажется ли это… бессердечием? Если попытка не удастся, мы окажемся в очень неловком положении.
– То есть, они могут и отказаться?
– Именно так, мистер президент.
– И как Хэзлитту пришла в голову эта дрянь с «Колебателем Земли»? То есть, сдается мне, он свихнулся на соблазнах новых технологий, – рассуждал сам с собой президент.
– Ну, – вмешался Дрискилл, – они хотели устроить настоящий хаос, чтобы выставить тебя слабаком, неспособным установить мир и порядок.
– Долго ли мы сумеем это скрывать? – спросил президент. – Продержимся до конца съезда? – Он хмуро оглядел собеседников. – Если республиканцы проведают раньше времени, они нас прикончат. «Тысячи жертв демократов!» – так и вижу заголовки.
Ларкспур кивнул.
– О, мы сумеем держать все под спудом довольно долго. Даже до выборов. Те парни в «Хартленд», которые построили эту штуковину, понятия не имеют, что нам о ней известно, и не знают, что ее использовали в предвыборной борьбе – землетрясение как землетрясение, всякое бывает. Раз в ходе кампании ничего не прозвучало, секрет остался между нами и Хэзлиттом. Общественность совершенно не в курсе. Придется начать серьезное расследование, и оно может затянуться надолго – вряд ли кто-нибудь
