начинаешь гадать, то ли это шутка, то ли обман, а вместо глаз видишь темные стеклянные кружки, хоть он временами и улыбается… Однажды он велел Боханнону убить одного человека в Бейруте. Они стояли втроем: Боханнон, генерал и человек, который их подвел. И Боханнон спросил: «Здесь? Сейчас? Как?» У него не было оружия. А генерал посмотрел в лицо человека, уже мертвого, и ответил: «Да, черт возьми, Томми, убей голыми руками или разорви ему гортань, что угодно, лишь бы к этому больше не возвращаться». А тот человек взглянул на Боханнона, как бы спрашивая, на самом ли это деле или парень свихнулся, и тогда Боханнон его убил. Колотил головой о каменную стену, пока глаза не выпали из орбит и он почти перестал дышать и отбиваться. Но так и не сумел рассмотреть глаз генерала. А если тот просто шутил, проверял, как поведет себя Томми? Ну, это все дело давнее и не стоит плакать над пролитым молоком. Так или иначе, какие-то двух- или трехслойные мысли всплывали из глубины сознания: что-то в разговоре с Беном Дрискиллом заставило его усомниться, разобрался ли он, Том Боханнон, в интриге сюжета, или он только орудие в руках генерала.
Генерал не отличался разговорчивостью: он все еще сердился за тот промах на склизких ступенях лестницы в Сентс-Ресте.
– Не хочу больше об этом слышать, Томми. Понимаю, ты стареешь, реакция у тебя уже не та, что прежде, может, и артрит незаметно развивается. Ты был дьявольски хорош, Томми, но когда такое начинается, то уж начинается, и ничего тут не поделаешь. Может, ты даже потерял вкус к таким делам – и кто стал бы тебя винить? Ну, когда закончим, ты получишь заслуженный долгий отдых и другую работу: что-нибудь административное, без полевых вылазок. Да и Дрискилл этот – здоровенный гад, его не так легко свалить, как я слышал…
Боханнон поймал себя на том, что раздумывает над словами генерала, пытается прочитать между строк. Что-нибудь административное… Он начинал сомневаться. Да, зря он так дружелюбно болтал с Дрискиллом в медиа-центре. Чистая показуха, мол, вон как близко я могу подобраться к противнику, а он и не заметит… Показуха, бог мой! Он не настолько молод, чтобы этим заниматься.
Совещание президента с Беном Дрискиллом и Эллери Ларкспуром длилось меньше часа. По окончании совещания никто из троих не сомневался в поражении Шермана Тейлора – что бы тот ни делал. Они дали плану название – операция «Второе место». Президент уже созвал совет по науке на сверхсекретное совещание для обсуждения «Колебателя Земли» с главным инженером «Хартленд», которому прибывший ночью посланец секретной службы дал понять, что возможность отказа не обсуждается. Двум отдельным группам, собиравшимся в университетах Дьюка и Вашингтона, были обеспечены условия высшей секретности.
– И, – с чувством произнес президент, – нам необходимо заполучить эти биржевые сертификаты, Бен. Республиканцы наверняка вставят их в план национальной кампании, возможно даже не дожидаясь окончания съезда. Нам нужно предусмотреть сильные ответы на все вопросы.
Дрискилл ответил:
– Мистер президент, невозможно переделать все за два дня. Я побывал у Саррабьяна. Тот все отрицает. Я разрабатываю еще один вариант. Дайте мне время…
– Сколько? – спросил президент.
– Пока, – вставил Ларкспур, – я думаю, первоочередной является наша операция «Второе место».
Президент коротко кивнул. Его выдержка проигрывала сражение с нервами.
День кончается, когда глаза закрываются сами собой, когда запас адреналина иссякает и ты засыпаешь против воли. И не успел глаз сомкнуть, а уже утро, и густая мгла за окном, газеты оставлены у двери и, хочешь не хочешь, вносят поднос с завтраком и много-много апельсинового сока.
Умывшись и сменив костюм, Дрискилл вышел из «Марлоу» и пустился на поиски генерального прокурора, занимавшей, по слухам, один из кабинетов в центре. С запада на огромный город надвигалась гроза. Небоскреб «Сирс» и все остальные тонули в тучах, суливших дождь. Задолго до полудня центр гудел и пульсировал жизнью, как огромное сердце, разгонявшее во все стороны потоки людей и слухов, радостей и уныния. Площадь между «Марлоу» и центром была забита телекамерами, знаменитости застолбили собственные участки и утвердились на них, готовясь к круглосуточной трансляции, вокруг собирались толпы зевак, сотни сторонников Боннера размахивали плакатами и знаменами с его красивым добрым лицом и девизом: «Второй срок вернет нам Америку!», а сотни других скандировали: «Нам нужен Шерм!» и вздымали громадные знамена с фотографией генерала и пылающими алыми буквами: «Снова Тейлор!».
Школьники, одетые, как мальчишки-газетчики тридцатых годов, раздавали газеты, доставленные ночью из Миннеаполиса командой Алека Фэйрвезера, которому хватило часа после встречи с президентом и Ларкспуром. Операция «Второе место» проводилась в жизнь двумя партийными газетами, «Хроника съезда» и «Триб», и в обеих яркие заголовки кричали и трубили: «Тейлор просит президента о втором месте???» и «Генерала в вице-президенты? Он готов!» Новые выпуски выходили каждые два часа – демонстрация возможностей неограниченного бюджета. К шести часам вышли две фальшивые газеты с цветным компьютерным монтажом, изображавшим президента, обнимающего Тейлора за плечи. Президент сиял улыбкой на зрителя, а генерал с обожанием взирал на президента. Подписи гласили: «Похоже, они славная парочка!» и «Президент подписал чек!» Газетчики вопили: «Газеты, газеты, бесплатные газеты, Боннер берет Тейлора в ВП!», и каждые два часа появлялись новые выпуски.
В зале съезда день и ночь стали устаревшими понятиями. Здесь собрались тридцать тысяч человек, из них треть – репортеры и промышленники со всего света. Все места заняты, наперебой играют оркестры: один исполняет «Тихий, тихий, тихий вечер», второй, наспех собранный сторонниками Тейлора, – «Марш морской пехоты». Звуки разносятся от зала Монтесумы до самых пределов вечности. Повсюду мелькает форма морских пехотинцев, по-видимому призванных Тейлором для обеспечения безопасности, и на груди у каждого боевые нашивки и награды. Сумасшедший дом: разнеслось неслыханное известие, что перед съездом выступят и президент, и Тейлор.
Перед трибуной решаются дела съезда: Джесс Холиок призвал депутатов к порядку. Погревшись в лучах славы, Джесс передал жезл Сандре Мейнверинг из Пеории. Она третий срок избиралась в Конгресс и неизменно председательствовала. И сейчас она распоряжалась бесконечными столкновениями различных платформ, речами конгрессменов, желающих попасть в репортажи о съезде, речами, которые гудели, пролетая мимо ушей делегатов, болтавших, споривших и боровшихся с похмельем. Самые жестокие битвы вызвало разоружение разведывательного сообщества, и по этому вопросу перед делегатами выступила генпрокурор, но ее позиция уже была известна, и одна калифорнийская делегация покинула съезд, а другая, пришедшая ей на смену, добивалась признания своих мандатов. Единственное, в чем все сходились, это в интересе к гибели Боба Хэзлитта и к ее значению для рядового делегата.
Дрискилл отыскал генпрокурора в зале съезда, где она заканчивала интервью для Си-эн-эн. Дождавшись завершения интервью, он оттянул Терезу в сторонку.
– Тереза, если ты меня любишь…
– Ну наконец-то! – усмехнулась она.
– Мне нужно, чтобы ты отменила все положенные процедуры, понимаешь? Мне нужна срочная компьютерная справка на морского пехотинца Тома Боханнона, служившего под командой Шермана Тейлора в спецназе или как там это у них называется. Нужно собрать на него все, что удастся найти.
– Какой такой Том Боханнон?
– Не знаю. Потому мне и нужна справка. Проверь все… даже вычищенные файлы. Сделаешь? Ты же генеральный прокурор. Мне нужно знать, кто он такой.
ТВ-шоу загребало всех политиков и «шишек», каких удавалось найти. Их вытаскивали с фракционных совещаний, со встреч с репортерами своих штатов, с сессий по выкручиванию рук представителям кандидатов. Главным героем дня стал Шерман Тейлор. Чего и добивался Чарли Боннер.
У кого бы ни брали интервью, первый вопрос оставался неизменным:
– Скажите, Шерман Тейлор, он рвется к вершине, как представляется многим, или действительно не претендует на выдвижение?
