биржи. Биржевики торжествовали свою победу и медленно, но неуклонно забирали в свои руки всю жизнь страны, все дело контроля над судьбами нации. Уже до начала мировой войны через посредство акционерных обществ все германское хозяйство все более подпадало под контроль интернационального капитала. (Глобализация начинала проклевываться из зернышка капитализма уже тогда. И Гитлер в этом смысле был первым антиглобалистом. –
Насколько чрезмерное значение стали придавать у нас фактору экономики и насколько въелся этот предрассудок в сознание немецкого народа, можно судить хотя бы по тому, что и по окончании мировой войны господин Стиннес, один из самых выдающихся представителей немецкой промышленности и торговли, смог выступить с открытым заявлением, что спасти Германию может-де только одна экономика как таковая. Это вздор… [нужно] решительно бороться против той ошибочной мысли, будто судьбы народа и государства зависят не от вечных идеальных ценностей, а от факторов экономики».
Гитлер, как видите, был почвенник. И, соответственно, большой радетель за вечные идеальные ценности. И потому был резко против ценностей относительных, то есть денег.
Деревенщик Сталин тоже находился под воздействием магии пространств, под впечатлением родины как территории: страна великая, если она большая!
А между тем земля к тому времени уже переставала быть главной ценностью. Уже на первый план начинали выходить мозги и технологии, а эти два деревенских мальчика все играли в ножички, отрезая друг у друга по кусочку земли. Экстенсивно-примитивное понимание величия как величины было присуще обоим провинциальным диктаторам. И оба усиленно выполняли свою имперскую миссию по захвату территорий.
…В конце бурного XIX века в результате турецкой войны Россия «недополучила» Болгарию, которую освободила от турок. Она недополучила проливы и Константинополь, который уже маячил перед ней в пределах шаговой доступности. Но взять город не позволило давление Европы вообще и Англии в частности. Это они своими угрозами отняли у России победу над Турцией. Из-за них царь Александр II запретил брать Стамбул. А яблоко было зрелым и само могло упасть в наши руки. Англия помешала. Европа помешала. Отняли победу!
А если бы не это, Болгария, Сербия, Македония и Черногория были бы, по существу, нашими. Российскими. Как и Царьград. И вожделенные проливы. Вы, западные господа, часто уничижительно обзываете Россию Византией? Вот мы и восстановили бы Византию! То есть практически Восточную Римскую империю. Стали бы ею! И вышли бы к Адриатике, то есть к самым границам Западной Римской империи. Отсель грозить мы будем шведу!
А там и Греция созрела бы. В православной Греции и сегодня Стамбул во всех газетах именуют Константинополем. А как бы обрадовались наши братья по вере, если бы Стамбул на самом деле стал тогда Константинополем! Как ликовали бы русские монахи в Афоне!.. А у Греции, кстати, очень много стратегических островов в Средиземном море, которые России очень бы не помешали. Тот же Кипр, например. Но в результате остров достался англичанам. Жаль, жаль…
Обидно. Ужо припомним мы это Европе! А кто «мы»? Действительно, не все русские люди могут это припомнить. А только те, кто историю хорошо знает. И кто лично является продолжателем этой истории. Ее живой персонификацией. Лицом, эту историю делающим.
Ну а XX век начался для России совсем плохо! Россия потеряла Польшу, Финляндию, Эстонию, Литву, Латвию. Буковина и Бессарабия отошли Румынии. В Русско-японскую мы потеряли еще и половину Сахалина, некоторые острова Курильской гряды. Причем в состав ушедшей в свободное плавание Финляндии вошел изрядный кусок, который раньше принадлежал России, – Карелия, Выборг, Приозерск…
В общем, после революции и Первой мировой войны Россия была сильно обижена. Территориально.
Товарищ Сталин Буковину и Бессарабию у Румынии отнял. Эстонию, Латвию и Литву товарищ Сталин захватил… Сахалин с островами у японцев после войны тоже отобрал. И даже чуток лишнего прихватил, по мелочи… Чуть ранее, под самый конец войны Сталин, вдобавок ко всем прошлым приобретениям, аннексировал (ввел в состав РСФСР) Туву. Это было сделать легко: Тува и до присоединения была фактически советской марионеткой, но формально она все же числилась независимым государством как, например, Монголия, которую Сталин прихватить не успел (о причинах в Приложении). Кроме Тувы, Сталин аннексировал еще Восточную Пруссию. Помню, когда я был школьником, задавался вопросом: отчего вдруг Сталин решил присоединить Восточную Пруссию? Как вообще в голову такое могло прийти – взять и присоединить к России кусок территории, который с Россией даже не граничит!? Почему? А вот почему… В 1758 году русские войска взяли штурмом Кенигсберг, и предшественница Сталина на троне – царица Елизавета Петровна – подписала Манифест о присоединении Восточной Пруссии к России. Так что «чужого» Сталин не брал, только «свое», то есть когда-то принадлежавшее трону.
Финляндия тоже когда-то принадлежала русскому царю. Поэтому Сталин у Финляндии сначала оторвал тот кусок, который был российским со времен Петра I. Потом заявил, что претендует и на остальное. А также имеет виды на Болгарию и черноморские проливы.
А вот вся Польша Сталину не досталась, как мы знаем. Пришлось ее делить с Гитлером. Как это получилось? Да очень просто!
После Первой мировой войны Германия тоже была сильно обижена. Территориально. У нее много чего отобрали в соответствии с Версальским договором. Отобрали Эльзас и отдали Франции. Данциг отобрали и отдали Польше. Силезию – Чехословакии и той же Польше. В общем, покромсали.
Гитлер начал империю восстанавливать. Сначала ввел войска в демилитаризованную зону. Стерпели. Потом в добровольно-принудительном порядке (так же, как Сталин – Прибалтику) присоединил к рейху Австрию. Европа особо этому тоже не сопротивлялась: в конце концов, в Германии живут немцы, и в Австрии живут немцы. Пусть объединяются, если им так хочется! Потом фюрер потребовал от Чехословакии Судетскую область – на том основании, что там живет большинство немцев. Получил. На Гитлера особо не наезжали, ибо европейские элиты и сами понимали, что в Версале поступили с Германией несправедливо.
Затем Гитлер потребовал от Польши обратно Данциг, который поляки уже успели переименовать в Гданьск. И скромно попросил провести по территории Польши автостраду и железную дорогу до Восточной Пруссии. Когда-то, сказал Гитлер, это были наши земли. Но мы по благородству их не требуем обратно. Пусть остаются польскими. Просто дайте нам экстерриториальный коридор, чтобы соединить анклавный Кенигсберг с основной территорией Германии.
Польша не дала. И тогда Гитлер взял сам. И половину Польши вдобавок еще прихватил. Всю Польшу он хапнуть не мог. Товарищ Сталин ему этого не позволил. Московский царь считал Польшу своей.
Короче говоря, Гитлер брал свое. И Сталин тоже брал то, что считал своим. А Польшу поделили по- честному.
Уважаемый Сталиным историк Карамзин когда-то писал: «Пусть иноземцы осуждают раздел Польши: мы взяли свое».
Любопытно, что немецкий генерал фон Зект еще в 1922 году пророчески сказал: «Существование Польши непереносимо и несовместимо с условиями существования Германии. Польша должна исчезнуть – и исчезнет с нашей помощью – из-за своей внутренней слабости и действий России… Это будет достигнуто силами России и при помощи России».
(Эту несчастную Польшу большевики хотели на пару с Германией разделить еще на заре советской власти. В 1920 году в Берлине некий Копп по поручению Троцкого довел до сведения германского правительства, что Москва готова признать границы 1914 года. И если в Варшаве будет образовано польское большевистское правительство, то оно «добровольно передаст Германии прежние немецкие территории, которые этнографически являются немецкими».)
…В общем, поначалу наши императоры восстанавливали статус-кво. Но останавливаться на достигнутом они совершенно не собирались! Гитлер вместе с бывшими немецкими землями, отошедшими к Франции, взял заодно уж и всю Францию. Потом его вынудили взять Норвегию (о чем разговор еще будет). А Сталин…
Некоторые историки пишут толстые книги о том, что Сталин готовил удар в сторону Босфора и Дарданелл. У Сталина также были виды на Иран и Балканы. Ну и, разумеется, он готовился к борьбе с кровавым фашизмом, то есть хотел освободить от коричневой заразы Европу. Разумеется, всю. Такое дело на половине бросать нельзя!
