Опера ушли. Савушкин в задумчивости потер нос. Он давно заметил за собой, что после этих манипуляций его как бы осеняет и в голову приходят неожиданные идеи. Никита решительно набрал номер телефона.
– Здравствуйте, это Анастасия Иванова? – серьезно вопросил он. – Это из милиции. Майор Савушкин. Что вы делаете сегодня вечером?
– Привет, Никита, – отозвалась из трубки Настя. – Что ты сегодня такой официальный?
– Хочу неофициально пригласить тебя на тихий ужин в преддверии запутанной истории, которая, похоже, свалилась на мою шею.
– Сегодня? Ну никак не могу, Никита. Я – ответственная по номеру.
– Обещаю эксклюзив.
Настя вздохнула.
– Согласна, но – завтра.
– Есть еще одна эксклюзивная информация для моей журналисточки.
– Ну, говори, – поторопила Настя.
– Я тебя люблю…
– Никита, извини, мне тут полосы притащили. Созвонимся…
Настя отключилась первой.
Оперуполномоченный Андрей Ряхин, или, как его звали в УВД женщины, «уполномоченно озабоченный Андрюша», шел в школу, в ту самую, которую сам заканчивал лет семь или уже восемь назад. Он показал удостоверение безликому охраннику, в котором едва узнал выпускника какого-то… года, прошел в кабинет директора.
– Разрешите, Клавдия Порфирьевна? Здравствуйте, я из уголовного розыска. Андрей Ряхин.
Директор вскинула брови, усмехнулась.
– Вижу, что Ряхин. С этого бы и начинал, товарищ выпускник… Из уголовного розыска. Ну, что там случилось, Андрей? Что-то натворили наши дети?
– Нет, ситуация другая, Клавдия Порфирьевна. Пропала ваша выпускница Маша Лихолетова.
– Ну а мы чем помочь можем? – недоуменно спросила директриса.
– Дело в том, что мачеха, которая ее воспитывала, абсолютно не знает, кто ее друзья, знакомые, одноклассники.
Клавдия Порфирьевна задумалась.
– Да, помню эту девочку. У нее родители рано умерли. Сложный характер… Но очень способная.
Директор повернулась к компьютеру, открыла файл с адресами и телефонами учеников, распечатала на принтере.
– Вот, пожалуйста. Но под вашу личную ответственность, товарищ оперативник.
– Да, конечно… Скажите, а с кем из преподавателей я смог бы побеседовать? Но не сегодня…
– Пожалуй, с классным руководителем – Ларионовой Светланой Васильевной.
– Тогда вы ее предупредите? Приду я или мой коллега.
– Хорошо… Но, только обязательно позвони, когда Маша найдется.
– Конечно, Клавдия Порфирьевна.
Кошкин, лениво оглядевшись для приличия, вошел в подъезд. В этом типовом доме и проживала пропавшая девушка Маша. Сергей достал блокнот и стал вполголоса читать выписку из домовой книги: фамилии жильцов и номера их квартир.
– Квартира № 33 – Кухаркин Роман Евгеньевич. Квартира № 34, проживают Шпонка Варвара Борисовна, Лихолетова Мария Олеговна. Мария, Маша, Машенька… Заглянем-ка к товарищу Кухаркину.
Кошкин коротко нажал на звонок. Дверь слепая, глазка нет. В напряженной тишине послышался скрип половицы. Кошкин еще раз даванул на электрическую «пуговку». Стало еще тише. И тогда Кошкин по наитию постучал «условным» стуком: тук-тук… тук-тук-тук. И чудо свершилось: дверь тут же распахнулась. На пороге стоял, щурясь, сосед Маши, Роман Евгеньевич – небритый мужчина лет 45, в клетчатых шортах до колен и темном свитере под горло.
– Ты кто? – подозрительно спросил Роман.
– Свои… – небрежно ответил Кошкин.
– Ну, заходи. Чего-то не припомню тебя.
– Серега я…
– А-а, без очков не узнал. Принес чего-нибудь? А то у меня как в боулинге.
– Это как?
– Шаром покати, – пояснил Роман.
– Так я схожу сейчас.
– Может, и бутылки заодно сдашь? – спросил Роман.
Кошкин отмахнулся от такой перспективы:
– Да у меня хватит…
Ромка тихо прикрыл дверь. Кошкин вздохнул:
– Уцелевший образчик социалистической общности…
В стандартной кухне Ромки Кухаркина имелась видимость холостяцкого уюта: чисто, красиво, никакой грязи. Даже цветочки на подоконнике… Интеллектуальные пристрастия хозяина выдавали лежавшие горкой на полке видеокассеты с надписью на корешках: «Криминальные истории». На столе, как разобранная постель, лежала раскрытая пухлая книга, которую, как видно, Ромка читал еще со школьных времен. Появление гостя привело его в возбужденное состояние, он заложил страницу книги салфеткой, положил ее на подоконник. Напевая старинный шлягер Пугачевой, Кухаркин поставил на плиту кастрюлю с водой, надел очки, лежавшие на столе, достал из ящика картошку, начал ловко ее чистить.
– Серега… Серега… – вслух пробубнил он. – Совсем память отсохла.
Кошкин тем временем успел отовариться в местном продмаге. Подойдя к двери Ромкиной квартиры, вновь постучал условным стуком.
Послышалось жизнерадостное:
– Да открыто!
Кошкин толкнул дверь и прошел на кухню. Выложил из пакета на стол бутылку водки, две бутылки пива, срез ливерной колбасы и буханку черного хлеба…
Роман оценил:
– О, правильно! Водка без пива – это кощунство… Представляешь, Серега, как с женой я развелся, так все дружбаны и перевелись. Как будто забыли мой адрес. Я потом долго анализировал, размышлял… И допер! Им экстрим нужен был. Приходят ко мне: «Тук-тук, жены нет?» Нет! Садимся, наливаем, закусываем, отдыхаем… А тут звонок – благоверная явилась. Им, Серега, я тебе скажу, в кайф было, как она меня чихвостила. А когда Ритка в ударе была – и пацанам перепадало. Со сковородой гонялась по всей квартире. Во, цирк был!
Ромка вздохнул с сожалением.
Кошкин налил по стопарику. Ромка отложил нож и недочищенную картофелину, взял рюмку. Чокнулись.
– Ну, за встречу! – провозгласил Кошкин.
Роман, изящно отогнув мизинец, выпил, будто в рюмке была не водка, а божественный нектар. Выпил – и закашлялся; торопливо запил пивом.
– Не пошло, – констатировал Сергей. Пиво он пить не стал.
– А-га… – выдавил Роман.
Кошкин показал на стопку кассет:
– Увлекаешься?
