– Да! Да! Да! Так точно…
– Отлично, – похвалил Савушкин. – Доставайте!
Каждый из присутствующих послушно стал доставать фрагментики цепочек в конвертах: женщины – из сумок, мужчины из карманов.
Самобрехова не выдержала:
– Скажите наконец, что здесь происходит?
– Минуточку терпения, – успокоил Савушкин, посмотрел на время на мобильном телефоне, набрал номер. – Вы где? Понял…
В этот момент за окном раздался грохот движка подъехавшего мотоцикла.
Обратившись к присутствующим, Никита продолжил:
– Кино «Девочка на цепи» смотрели все здесь присутствующие. Не так ли? Ремейк фильма «Девочка на цепи – 2» посмотрели, впрочем, не все, только избранные. А вот «Девочку без цепи – 3» сейчас посмотрим все вместе!
На лицах присутствующих отразилось глубочайшее недоумение. Тут дверь распахнулась, в кабинет вошла уже известная городу парочка мотоциклистов в шлемах.
– Заходите, ребята… – пригласил Савушкин.
Девушка первой сняла шлем, рассыпав по плечам волнистые белокурые волосы. Это была не кто иная, как Маша Лихолетова, потрясающе красивая в кожаном комбинезоне. Шлем снял и ее спутник. Киногруппа тут же опознала в нем бывшего мастера света Сергея Огарева.
Первой от шока оправилась Варвара.
– Маша, как ты могла? Я поседела за эти дни! Это просто подло!
Варвара коснулась волос, выбеленных чересполосицей.
Тут начался всеобщий гвалт.
– Вы посмотрите на нее! – закричала Самобрехова. – Суперкрасавица! Сперла цепь и устроила всем нам фильм ужасов. Юное дарование…
Подружка Оля печально спросила:
– Маша, ну как ты могла?
Грош-Ценаев проскрежетал:
– Здесь происходит какой-то абсурд. Сюрреализм!
Савушкин постучал наручниками, лежавшими перед ним, по столу.
– Господа, господа, прошу успокоиться…
Но никто не обращал на Никиту внимания. Обвинения в адрес Маши сыпались, будто лавина.
– Да ее судить надо! – вскочил возмущенный Курбан. – По закону моих предков, женщину, которая насмехалась над мужчинами, над целым родом, наголо стригли, как овцу!
– Прошу всех заткнуться, – рявкнул Савушкин. И все сразу умолкли. – Маша, пожалуйста, тебе слово.
– Спасибо, – Маша слегка поклонилась. – Дамы и господа, спасибо всем, что пришли.
В это время Огарев, не теряя времени, приладил видеокамеру к телевизору, настроил к готовности показать кино.
– Однажды я совершила нехороший поступок, – начала рассказывать Маша. – У моей мачехи Варвары есть сейф. А ключик она всегда держала при себе. Но как-то раз она сильно перебрала портвейна и заснула. И вот я вытащила ключ из ее кошелька, решила посмотреть, что же она прячет в этом сейфе – в нашей дружной семье. И нашла – акции фирмы, которую возглавлял мой отец! О их существовании я даже и не подозревала. Она втихаря переписала их на себя и получала очень хорошие проценты. Да, Варвара, ты жировала, а меня попрекала каждым куском.
– Да что ты мелешь, неблагодарная? – возмутилась Варвара.
– Молчать, – оборвал Савушкин. – На суде будешь оправдываться.
– Но это еще не все, – признательно кивнув Никите, продолжала Маша. – Я нашла три свидетельства о смерти. На имя Василия Лаптева, прежнего мужа Варвары, его отца и матери. Все они трое странным образом умерли в течение года. И еще я нашла завещание от этих пожилых людей на четырехкомнатную квартиру, которая принадлежала им, на улице Пионерской, в пользу Шпонки.
– Кого вы слушаете? – закричала Варвара. – Она же безумная… Ее на самом деле на цепи надо держать. Какие свидетельства, какая квартира?! Вот вам ключ от сейфа, – она бросила связку на стол. – Идите смотрите!
– Сережа, включай, – попросила Маша.
Огарев включил камеру, и пошла запись. Сначала акции, потом свидетельства о смерти, ветеранские книжки, завещание от нотариуса на квартиру…
– Вот же змею на груди пригрела. – Варвару колотило от злости. – И кормила, и поила… Сиротинушка…
– Вы, наверное, все хотите узнать, почему я устроила весь этот спектакль, съемки «Девочка на цепи – 2»? На то были серьезные причины.
– Ну и какие? – Варвара вскочила, уперев руки в боки.
– В ночь перед уходом я высказала тебе все, что хотела сказать. Тебе и твоему хахалю, – продолжила Маша.
Курбан тоже вскочил:
– Я не позволю!
– Молчать, – осадил Никита и поиграл стальными браслетами. – А то наручники надену.
– Высказала все и твоему похотливому коту, которого ты хочешь прописать в моем доме, – более резко произнесла Маша. – А днем раньше, когда вы в очередной раз напились, я услышала ваш разговор на кухне. Ты сказала, что «ей пора вслед за папашей». А ты, Курбан, перетрусил и сказал: чтоб молодая девчонка умерла от сердечной недостаточности – могут заподозрить… А ты, мамочка, ему сказала: никто не догадается, если ты сам не ляпнешь где-то. И я решила уйти, чтоб не доставить тебе радости плакать на моих похоронах. А Сережа, – кивнула она в сторону Огарева, – единственный человек, который сочувствовал мне на этих гнусных съемках… Он и предложил мне вернуть должок. И мы сняли кино про «девушку на цепи». И оно заставило поволноваться и Курбашку, и мамашку, и мадам Самобрехову, и господина Грош-Ценаева. И Ромку, похотливого соседа. А потом каждый из вас получил от меня по куску цепи. По мере подлости. Больше всех получила ты, Варвара, десять звеньев, меньше – твой сожитель в моей квартире – пять.
– Всем вещдоки – на стол! – приказал Савушкин.
Присутствующие с ненавистью, кто – с облегчением стали выкладывать из конвертов и бросать фрагменты цепи на стол.
Маша продолжила обличительную речь:
– Соседушка Кухаркин, который хотел меня совратить еще несовершеннолетней, получил четыре. Большего ты не стоишь. Ну, и остальной камарилье перепало: Самобреховой, Грош-Ценаеву, оператору… Гришке Хлопухину – шесть звеньев, сам знаешь почему: всю жизнь был шестеркой…
– Маша, – подала голос Оля. – А мне-то за что перепало твоей ненависти? Ты же подруга была мне?
Она бросила на стол два звена.
– Подруга… – покачала головой Маша. – Когда меня все травили, ты тоже отвернулась от меня. Стыдно общаться было? А мне так не хватало твоей поддержки! Я потеряла мать, потом эта гадина свела в могилу моего отца, – она показала рукой на Варвару.
– Да не слушайте ее! – уже умоляла Варвара.
Маша, не обращая внимания, продолжала:
– Ты тоже отвернулась, подруга, когда эта стая улюлюкала, когда кричали «болонка на цепи», а вот это ничтожество (кивок в сторону Хлопухина) становился на четвереньки и гавкал… Не знаю, как я тогда не покончила с собой…
– Маша, прости, бога ради, дураком был… – заныл Хлопухин.
– Дураком и остался… Я перестала ходить в школу. Варвара ничего не знала. Она вообще ничего не знала. Была занята собой и своими делишками. Я уходила на другой конец города, бродила по улочкам. И
