– Девушка, вы что, не поняли, что я из уголовного розыска? И вопросы задаю я. Причем вы меня совершенно не интересуете, а нужен ваш руководитель, и немедленно. Вы уяснили?
Она что-то недовольно буркнула и через некоторое время торжествующе сообщила:
– Александр Владиславович сейчас занят. Позвоните завтра.
– Скажите вашему руководителю, что речь идет о его личной безопасности, – едва сдерживаясь, процедил Никита.
– Да, – недовольно раздалось через некоторое время.
Савушкин представился и сказал:
– Я прошу вас приехать в угрозыск на Петровку. Идет планомерный отстрел ваших одноклассников, и оставшимся в живых надо встретиться у нас и обсудить проблемы личной безопасности. Вы, наверное, слышали про бюсты?
– Какие бюсты? – раздраженно ответил Вершинский. – Я с этой швалью со времен школы не общаюсь! У меня нет времени слушать о разборках этих люмпенов с цементного завода… А моя охрана, к вашему сведению, обеспечит мне безопасность получше всех ваших сыщиков, вместе взятых! Ищите своего Безденежного, а меня в эти дела не ввязывайте!
И Вершинский первым положил трубку.
Савушкин выругался, в душе сознавая, что насчет охраны ему крыть нечем.
Еще один ученик злополучного класса позвонил сам.
– Заморёнов Филипп Каллистратович, – представился он густым, как сметана, голосом. – Позвольте узнать, могу ли я как налогоплательщик рассчитывать на защиту государства? Или мне нужно, пока не поздно, уезжать из этой страны?
Никита предложил сначала приехать к нему.
Он вскоре появился: среднего роста, с прилизанной шевелюрой и жеманными манерами артиста провинциального театра. Все на нем, от костюма до лакированных ногтей, лоснилось и красовалось напоказ. Никита знал подобную категорию людей: с ними невозможно было спорить – они не слышали собеседника.
– Как ваша фамилия? – уточнил Савушкин.
– Заморёнов Ф.К. Вот моя визитная карточка. Я скрипач, играю на альте, может быть, слышали о таком инструменте?
– Впервые слышу.
– Это все ужасно, ужасно, Никита Алексеевич. Из десяти мальчишек класса в живых осталось трое.
– Из десяти?
– Да! Ведь было еще более чем странное самоубийство Ивана Локтева. Хотя, он ветеран войны в Чечне, возможно, у него что-то замкнуло… Это настоящий террор! Вы себе представить не можете, как это психологически гнетет! Это невыносимо! Я каждый день ожидаю, что стану очередной жертвой! Неужели милиция не в состоянии поймать этого маньяка Безденежного?
– Вы должны четко следовать нашим инструкциям. Подождите немного, сейчас должен появиться ваш одноклассник Колессо, и мы вместе обговорим все вопросы.
Заморёнов что-то хотел сказать по этому поводу, но открылась дверь, появился подвижный человечек с обширной лысиной. Время безжалостно и для мужчин. «Где же твой косой чубчик на правый глаз?» – подумал Савушкин. Прежним остался только взгляд, как на фотографии – с грустной укоризной.
Одноклассники молча, как на похоронах, обнялись, но до соболезнований друг другу не дошло. Никита подождал, пока они насытятся общением.
– Нас осталось так мало! – сухим шепотом произнес Заморёнов и закашлялся.
– Как всегда лучшие погибают первыми, – отозвался Колессо. – Хорошо, что мы не лучшие…
– Но ты же был отличником! – напомнил ехидно Заморёнов. – Гордость класса!
– Ну что ты, что ты! – испуганно открестился Колессо и пригладил взопревший пушок на голове.
Филипп Каллистратович повернулся к Савушкину и, почуяв поддержку, пошел в атаку:
– Вам не стыдно носить мундир? Как могли допустить! Класс расстрелянных! Или вы ждете, пока этот случай не станет классикой в истории криминалистики?
– Не беспокойтесь, – сухо отреагировал Савушкин. – Попасть в историю вам не грозит! – Он повернулся к Колессо: – Аркадий Зиновьевич, у меня сегодня был странный разговор с вашим одноклассником Вершинским. Я приглашал его встретиться, но он весьма самонадеянно заявил, что его охрана защитит надежнее…
– Ох, как это опрометчиво! – вздохнул Колессо и, почесав кустистые брови, заметил: – Я вам признаюсь, что по роду своей деятельности чаще бываю в США. Я вообще могу не приезжать в эту страну. Но ведь необходимо: бизнес. Я рискую. Кстати, если вы хотите, могу попросить его приехать.
– Вы? – скептически усмехнулся Савушкин.
– Вы сомневаетесь, что Аркаша Колессо не сможет уговорить человека приехать добровольно в милицию? Вы меня плохо знаете!
Он достал мобильный телефон, быстро набрал номер.
– Да, нужен сам… Скажите ему только одно слово: Колессо. Нет, это не фирма по продаже колес, это моя фамилия… – Санек, здравствуй, это Аркаша. Долгих тебе лет в нашей непростой жизни! Очень рад, что ты еще жив. Я тут только что сделал открытие: погибают лучшие. К счастью, мы с тобой худшие. Говоришь, тебе бояться нечего? О-о, как говорила моя мамочка, ты сознательно торопишься умереть… Сжигая мосты, убедитесь, что не перепутали направление! Саня, не торопись отказываться. В общем, надо обсудить перспективный проект «Как жить дальше?» – Колессо прикрыл трубку, спросил: – Какой у вас адрес?.. Записывай: улица Лопедевежская, одиннадцать. – Он положил трубку и обвел всех победным взглядом. – Через пятнадцать минут он будет здесь. Правда, он не знает, что это милиция.
Колессо устроился у окна, потом решил, что лучше спуститься и ждать внизу. Когда тихий «Мерседес» подъехал, он побежал встречать. Из сверкающего черного джипа сначала выползли «шкафы».
– Выгрузка «мебели», – оценил Колессо.
Затем из автомобиля вылез пресыщенный господин в черном костюме и черных очках.
– Обманываешь старых друзей, американская вонючка! – сказал он громко.
Они обозначили объятия.
– Пойдем, нас ждет последний из могикан! – сообщил Аркаша с долей патетики.
Вершинский решительно пошел вперед, маленький Аркаша засеменил следом. Войдя в кабинет, Александр Владиславович надменно обвел всех взглядом, небрежно пожал руки Савушкину и Заморёнову.
– Ну что, Филька, выделить тебе охрану? – сказал он музыканту.
– Дорого, не потяну, – покачал головой Филипп Каллистратович.
– Да я бесплатно дам, что с памятника возьмешь?
Почтенный альтист, превратившийся в Фильку, дурашливо захихикал, безропотно съев шутку. Реакция подчинения сработала безупречно, как и двадцать лет назад.
Савушкин терпеливо наблюдал встречу «последних из могикан». Вершинский вальяжно трепался, остальные слушали. Никита не успевал следить за темой разговора; от недостатков последней серии «мерса» гость тут же перескакивал к своей последней поездке в США.
– Американцы – самые тупые в мире люди. Компьютеризация довела их до того, что все их мысли запрограммированы в компьютеры. Они уже не думают, только подыскивают программы обеспечения своим действиям. Верно, Аркаша?
– Да, у них налицо признаки увядающей нации, – согласился Аркаша. – Хотя, их история – всего двести с небольшим лет. Ленивые и пресыщенные… Поэтому и доллар падает.
– Во… Но давайте ближе к делу, – Вершинский решил вновь поменять тему. – Что хочет сказать наша милиция, которая нас бережет?
– Прежде всего, чтобы все настроились на серьезный лад. Потому что бугаи из охраны не спасут, если убийца подстережет вас с оружием.
– Кстати, господин Савушкин, в моей службе безопасности несколько первоклассных следователей. Работали в милиции и Генеральной прокуратуре. Могу вам дать их на подмогу, чтобы поймать неуловимого Безденежного…
