Глупые мысли о несбыточном.
Кончено. Отрезано. Жить – здесь.
В одном месте ход имел ответвление в небольшую комнату со сводчатым потолком. Кому и зачем понадобилась она – оставалось только гадать. Пауки заплели паутиной все углы, а потом, вероятно, сдохли от недокорма, поскольку единственной живностью, наведывающейся сюда, был князь. В этой комнатушке Барини установил визор, работающий на изотопном источнике, и в условленное время выходил на связь с Отто или Морисом, более известным как святой Гама, а иногда с обоими сразу в режиме конференции. Здесь же он хранил часть запаса лекарств из медотсека сгоревшего «Пилигрима», кое-какие приборы, немного оружия, увесистый мешочек имперских золотых и бочонок с порохом на самый крайний случай.
Отто отозвался сразу же. Изображение дрожало, судорожно дергалось, а потом и вовсе погасло. То ли мешал грозовой фронт, то ли все-таки надо было вывести антенну на самую крышу дворца, то ли враг рода человеческого сам отключил изображение. Но звук остался.
– Ты где? – спросил Барини.
– Лечу над Магассау, – сухо ответствовал дьявол.
Судя по тону, Отто чем-то развлекался в полете, задав флаеру курс. Вероятно, играл в какую-нибудь игру с компьютером и был недоволен, что ему помешали.
– А что ты там делал?
– Интересный вопрос… Ты уже забыл, о чем просил меня?
– Помню, – сказал Барини. – Я думал, что ты забыл. Как там?
– Порядок. Дело сделано.
– Я не о том. Что вообще нового в славном королевстве Магассау? Общая, так сказать, атмосфера…
– У тебя что, шпионов там нет? – изумился Отто.
Князь вздохнул.
– Меня интересует твое мнение. Взгляд со стороны, если угодно. Ты ведь нечасто там бываешь, тебе должны бросаться в глаза всякие изменения… Я ведь тебя знаю, ты не ограничился пролетом над территорией… Где шалил – в Хонсе или в Чипату?
– В Хонсе.
– Ну и?..
– Ну что ты ко мне пристал? – пробурчал дьявол. – Мои дела – это мои дела. Я свою работу знаю. Обещал – сделал. И у тебя отчета не требую, между прочим!
– А ты потребуй, – ухмыльнулся Барини. – Я дам.
– Ладно, – сдался Отто. – В Хонсе, в общем, тихо, новые вербовочные пункты, правда, открылись. Многие записываются.
– Горожане?
– Большей частью бродячие вояки. Со своим оружием. Кто рваной грамотой трясет, кто шрамы показывает, кто поручителя ищет… Ландскнехты, словом. Я тоже чуть было не записался, да поручителя не нашлось…
– Они хоть знают, с кем им придется воевать?
– А как же! – Дьявол всхохотнул. – С тобой, еретиком! Да им-то, в общем, все равно…
Так, подумал Барини. Быстро же они забыли, как унганцы их колошматили… Хотя, с другой стороны, магассаусцы в той войне почти не участвовали, помнить особо не о чем… но то магассаусцы, а не наемники! У наемников отечества нет, кто платит, тому и служат. Ясно, что вербующимся намекают: на этот раз Империя собирается навалиться на Унган с такой силой, перед которой никто не устоит.
И тут выход один: платить своим ландскнехтам больше, чем платят в Магассау, Габасе, Бамбре и так далее, и так далее… Больше, чем где-либо в Империи. И, разумеется, первым начать войну.
Вербовочные пункты работали и в Унгане, притягивая блеском золота и платины тех, кто был готов воевать за звонкий металл, профессиональных вояк, слишком вольнолюбивых, слишком буйных, слишком алчных либо слишком гордых, чтобы тянуть солдатскую лямку в мирное время за два гроша в день. Зато они, как мотыльки, слетались на огонек, обещавший разгореться пожаром войны. Узнавая на городских площадях перед столом вербовщика старых товарищей, хохотали, обнимались, хлопали друг друга по плечам и спинам, выспрашивали, стоящее ли дело и кто будет командовать, шли чистить и точить ржавые палаши, шли пить вино и пиво… Они составляли корпорацию особенных людей, своего рода цех ремесленников войны, спаянное кровью сообщество, куда непросто было попасть новичку, сообщество, ревниво оберегающее свои привилегии и свою независимость. Трусов из своей среды они сами наказывали смертью, и никто не смел вмешиваться. Они могли отказаться пойти в бой, если им задерживали жалованье. С себе подобными, воюющими на противной стороне, они сражались без охоты, но столь же яростно, ибо цели войны, вопросы правоты или неправоты воюющих сторон волновали их в последнюю очередь. С точки зрения Барини, они были не очень-то люди – скорее дорогие, капризные в эксплуатации, но очень эффективные боевые механизмы. Закономерное порождение любого мира, населенного людьми, на определенном этапе развития этого мира.
Генерал Кьяни, назначенный им в командиры, обошелся в две тысячи имперских золотых единовременно и еще по четыре сотни в месяц, но он того стоил. Без него Барини не собрал бы и половины того количества ландскнехтов, которое имел теперь, и лучшие вояки ускользнули бы к супостату.
Кстати, о деньгах…
– Ты сейчас случайно не на прииск летишь?
– Сначала к себе, флаер, сам понимаешь, надо продезинфицировать, а то заражу там всех вялой горячкой… А потом, конечно, на прииск.
– А ко мне когда?
– Послезавтра. Тебе удобно?
– А завтра не можешь?
– Чего захотел! Когда это я успею очистить и переплавить металл? Я же не железный. Спать-есть мне надо, нет?
– Ну, послезавтра так послезавтра, – согласился Барини. – Кстати, как там наш пророк? Что-то он не отвечает.
– Я с ним полчаса назад разговаривал, – объявил Отто. – Он просил извинить, сказал, что у него опять паломники.
Это было странно.
– Кто такие?
– Дьявол не в курсе, – хохотнул Отто. – Какие-то марайские торговцы, кажется.
– Он что, не мог заставить их подождать? – буркнул князь.
– Эти какие-то особо важные. Морису виднее.
– Ладно… Отбой. До связи.
Выключив визор, Барини озадаченно потер лоб. Что-то здесь было не так. Он вспомнил, как еще недавно рука об руку с Морисом-Гамой спускался по вырубленной в меловой скале лестнице, прозванной этим дурачьем Святой лестницей. Тогда у подножия стояли и ждали три коленопреклоненных марайца. Кажется, тоже торговцы. Совпадение?
Настораживающее совпадение, если учесть, что война должна начаться со вторжения в герцогство Марайское…
Паранойя, подумал Барини. Если подозревать друзей в нечестной игре, то лучше и не жить на свете. Гама мог готовить почву для прочной оккупации герцогства, мог расширять число сторонников новой религии, а значит, и Унгана, поддерживать связь с подпольными сектами… И не был обязан докладывать о каждой мелочи в этой работе.
Чувство неясной тревоги все же осталось.
Еще недавно, одно, может, два поколения назад, наука в Империи не стояла на месте. Где уж ей стоять! Она лежала, не дышала и неприятно пахла. Схоластика, астрология, чуток медицины, толика алхимии – и хватит. Некоторые возводили в ранг науки еще и кулинарию, достигшую небывалой изысканности в правление деда нынешнего императора. Со скоростью эволюции трилобитов развивалось рудное дело. Чуть быстрее, но тоже в целом неспешно совершенствовалось оружие. Словом –
