извлечь пользу, чем из своих.
А если этот гость не навсегда здесь, а лишь на какой-то срок?!
И зажглась надежда – пока что безумная и смутная. Только бы этот хмырь, Барини он или нет, когда- нибудь выбрался отсюда! Уж кто-кто, а Арапон не таков, чтобы не вцепиться в него, как клещ! Арапон будет очень полезен гостю, и гость поймет это! И тогда…
Два дня Арапон, до мельтешения в глазах следя за промывкой породы, успевал оглядываться: что-то там поделывает гость? Гость бездельничал: то равнодушно наблюдал за строительством своей персональной хибары, то бродил по окрестным холмам, не удаляясь, впрочем, далеко, а то сидел без движения на речном берегу выше мест добычи, наблюдая за игрой чистых, не загрязненных мутными потоками струй. По всему было видно: гость приходит в себя.
Лопату бы ему в руки да загнать пинками в речку – там бы он живо пришел в чувство!
Но Арапон имел терпение. Дважды он дружелюбно улыбнулся гостю, когда тот с отрешенным видом проходил мимо, и не прогадал: на третий день гость заинтересовался промывкой породы и выбрал для этого именно лоток Арапона, а не чей-нибудь еще.
В добрый час!
Глава 6
Грязная жижа из промывочного желоба стекала в хрустальные воды, и желто-коричневый хвост далеко тянулся по течению, постепенно расползаясь и смешиваясь с такими же хвостами от других желобов. Стайки быстрых темноспинных рыбок держались от хвостов подальше. В желобе поблескивали золотые крупинки.
Барини работал – столько, сколько сам хотел. Носил ведрами воду, черпал речные наносы, забираясь по колено в ледяную воду, учился промывке. Один раз спросил: почему бы не построить для черпания породы несложное механическое приспособление вроде ковша с блоками на выносной стреле типа колодезного журавля? Почему, почему… Тапа растерялся, не найдясь с ответом, и Барини не настаивал. Потому что каторга, вот почему. Куда проще добавить рабочей силы, чем мудрствовать – может, еще и попусту.
Еще год назад ему было ясно, что Отто врал насчет исчерпания прииска и закладки нового рудника. Не было никакого нового рудника, и не нужен он был. Золотая речка давала достаточно металла, чтобы оплатить любую политическую или военную авантюру по ту сторону Туманных гор. Правда, из речного аллювия, перелопаченного дважды и трижды на протяжении пяти-шести тысяч шагов вверх по течению и на столько же вниз, теперь удавалось извлечь сущие крохи золота, но ведь оставалась еще вся река! И не только река. Когда Тапа, мужик зверохитрый, но напрочь лишенный фантазии, брякнул однажды, что надо-де строить новые хижины километрах в десяти выше по течению, потому что не дело это – терять время на хождения туда-сюда, Барини ничего не сказал. Он лишь присмотрелся к местности, после чего киркой и заступом вырыл шурф шагах в ста от реки. На глубине человеческого роста обнаружился слой сцементированного гравия с крупицами золота. Сделав одну промывку, Барини высыпал в заскорузлую ладонь обомлевшего Тапы две-три унции золотой крупы и маленький, с лесной орех, золотой самородок.
– Раньше река текла там, – указал он взглядом и больше ничего не сказал.
Тапа возликовал, остальным каторжникам было все равно, где горбатиться, а прилетевший дней через десять Отто широко улыбался, сыпал прибаутками и преувеличенно расхваливал таланты друга- приятеля:
– Голова! А я вот не додумался. Тебе бы маркшейдером быть, честное слово!
Мне бы в игре быть, подумал Барини, но не произнес этих слов. К чему? И без того было видно, что Отто пытается ластиться, как нашкодивший кот. Придет время – он уломает твердокаменного Мориса, и дуэт вновь превратится в трио. Так он думает. Дьявол всегда при деле, пророк тоже… ну и Тольке дадим какую-нибудь работу. Мол, все мы люди, все мы человеки, а разве один человек не способен понять другого? Ради общего дела! Ради великой цели! Да черт побери, не вредитель же Толька Баринов, поймет!..
А он поймет?
Кажется, это так легко – простить бывшим друзьям отнятого у отца Атти, пришпиленного к стене Дарута и еще многих и многих, положивших головы непонятно за что. Разве не хочется вернуть себе душевный комфорт?
Хочется, сказал себе Барини. Ох как хочется. Беда только в том, что не выйдет, как ни старайся.
Морис умнее – он понял это. Потому и пытался действовать по принципу «нет человека – нет проблемы». Утешал себя, наверное, тем, что ради спасения этого мира можно и должно идти на любые жертвы. Как ни жаль ему, но Баринов стал опасен. Нельзя допускать его к игре, а еще лучше решить эту проблему раз и навсегда.
Вслух Барини спросил:
– Ну как там Гухар – справляется?
– Да, и притом неплохо. Даже лучше, чем мы надеялись. Ему все это время не хватало только масштаба, чтобы как следует проявить себя. Прирожденный монарх.
– И понятливый?
– Ну, это само собой. Ошибется – поправим. Начнет взбрыкивать – отшлепаем. Сумгава бдит.
– А ты не боишься, что он снюхается с Сумгавой? У того лучшая на планете шпионская сеть. При желании он может долго дурить вам головы.
– Предусмотрено, – заверил Отто. – Мы тоже не совсем олухи.
– Надеюсь.
– Можешь быть уверен. Но главное – перевал, по-моему, пройден. Теперь события сами покатятся под уклон, нам надо только слегка подправлять их. Есть ощущение, что мы все-таки перевели стрелку. Тебе есть чем гордиться – твоя заслуга в этом неоспорима…
– А что Империя? – перебил Барини.
– Зализывает раны, борется с феодальным сепаратизмом, пытается подавить восстания бедноты. Юг наконец-то полыхнул. Вовсю полыхает, и знаешь, под каким идеологическим соусом? Долой всеблагих, даешь учение Гамы! Церковные трибуналы свирепствуют, но нам это только на руку. Подробности в другой раз, сейчас я спешу. Могу рассказать о Буссоре с его кораблем… Рассказать?
– Конечно.
– Твой Буссор в плену у юдонского маркграфа. Говорят, будто бы в почетном плену, что настораживает. А корабль застрял в амайских теснинах, был взят приступом и сгоряча сожжен. Вижу, ты не очень расстроен?
– Буссор опасен, – сказал Барини. – Никто не должен строить морские корабли.
– Это и ежу понятно. Думаешь, пора вмешаться? Или, может, сначала поглядим, что из всего этого получится? Десять к одному, что твой гениальный корабел потонет где-нибудь в океане, ничегошеньки не добившись.
Барини пожал плечами:
– Можно и подождать, время терпит…
Отто удовлетворенно хмыкнул. Вряд ли его хоть сколько-нибудь волновала судьба какого-то там Буссора – скорее он радовался тому, что друг Толька оживает. А раз так, то пройдет не так уж много времени, прежде чем его можно будет вновь подпустить к игре – сперва, понятно, осторожненько, под контролем, на вторых ролях…
– Да! – воскликнул Отто. – Угадай, где обнаружилась твоя последняя пассия. Лави, кажется, да? Черноволосая, лицо треугольное? Ну точно, она и есть. Ее видели в королевстве Магассау при тамошнем хранителе печати. Каково! – Отто захохотал. – Во дает бабенка! Не теряется!
Барини не ответил.
– Если хочешь, я могу навести о ней подробные справки, – предложил Отто, разом оборвав смех. – Извини, если я что-то не так…
Барини пожал плечами. Чего там, эта страница перевернута. Что ему Лави? Что он Лави? Обманывался ли он насчет нее? Нисколько. Любил ли он ее? Тоже нет. Привязался – это да, ценил ее услуги – тоже да, но ведь не любил. Пути властителя и авантюристки сошлись на время – и закономерно разошлись. Так и должно быть, жалеть не о чем.
