недоверие. Он подумал, что лейтенант искренне предложил ему договориться, но только в виде исключения, продиктованного обстоятельствами и взаимным интересом. В целом найти с ним общий язык будет трудно. Его отличали строгое понятие дисциплины и ощущение принадлежности к спаянному клану, управляемому нерушимыми законами, к которому Купидо, с его чувством независимости, принадлежать никогда не захотел бы. Правда, совершенствуясь в своем ремесле, он научился извлекать пользу из такого сотрудничества.
Перед тем как пойти к себе, сыщик зашел в казино. Девушка погибла три дня назад, и событие все еще должно было будоражить умы и быть главной темой всех разговоров. Там он, конечно, найдет Алькалино, и тот поделится с ним различными гипотезами – самыми фантастическими и самыми разумными, самыми несообразными и самыми правдивыми, – какие только местные жители могут себе вообразить. Среди множества имен, которые сорвутся с его языка, возможно, будет одно правильное, будет какой-то достоверный факт – то, что видел какой-нибудь пастух или охотник, упрямо не желающий говорить с полицией, или водитель, случайно оказавшийся у отеля в субботу утром.
Казино занимало первый этаж старого нежилого дома, верхние окна которого выходили на главную церковь городка. Основанное Обществом друзей страны[4], оно в течение века было самым престижным местом, где, чтобы сыграть партию в домино, собиралась местная буржуазия, но теперь его столы art deco, с алебастровым покрытием и ножками из кованого железа, украшенными витиеватым рисунком, почти все были свободны. Глубокие встроенные шкафы, где под слоем пыли покоились сотни книг, не открывались даже уборщиками. И дальний, отдельный зал с более низкими и простыми потолками, выходивший в сад с тремя пальмами и платанами, зал, приспособленный в начале семидесятых постаревшими владельцами для своих длинноволосых сыновей с привычками, непонятными старикам, приготовленный в надежде на то, что сыновья если и будут развлекаться иначе, то хотя бы унаследуют привязанность к традиционному месту развлечений, – даже этот зал был тотчас же покинут новым поколением, которое искало другого освещения, других обоев на стенах, – они хотели сидеть развалившись, чего не позволяли строгие стулья казино. Только по вторникам, когда проводились собрания так называемой
Алькалино играл в домино с тремя мужчинами пенсионной внешности. Всегда внимательный к тому, что происходит вокруг, он увидел вошедшего Рикардо и жестом велел ему подождать. Детектив сделал заказ и удостоверился, что здесь все еще подают лучший кофе в городе: смесь, куда добавлена очень точная доза кофе, обжаренного с сахаром – по-португальски. Немного погодя Купидо увидел, как Алькалино взял со стола несколько монет, уступил свое место следующему игроку и направился в его сторону.
– Вот у кого теперь деньги, – сказал Алькалино, кивнув назад через плечо. – Все изменилось. Сегодня старики содержат молодых.
Купидо улыбнулся. Его приятель не изменился, он болтал бы, даже оказавшись под водой. Поэтому он к нему и пришел.
– Ты ко мне? – поинтересовался Алькалино.
– Да.
Они прекрасно дополняли друг друга: неустанная болтовня и необычные теории Алькалино всегда хорошо уживались со способностью слушать, отличавшей Купидо.
Алькалино был очень смуглый, маленький, нервный, с неровными зубами и живыми глазами под короткими ресницами, будто сожженными его горящим взглядом. Все звали его Алькалино[5], потому что он никогда не выдыхался. Он мог пить хоть купорос, ничто не свалило бы его с ног. Он мог не спать три дня, не выказывая усталости. Он мог говорить неделю, и у него не иссякали слова, а собеседники – что еще удивительнее – не умирали со скуки. Он имел мнение обо всех и обо всем, что видел, но своих суждений не навязывал. О нем говорили – иногда с восхищением, иногда со страхом или ненавистью: он знает все, что происходит в Бреде, и помнит всех, кто приезжал и когда-либо жил в городе. Он не скрывал своей симпатии к коммунистической партии, членом которой являлся вот уже много лет, и тем не менее очень уютно чувствовал себя в традиционной и декадентской атмосфере казино.
– Мне поручили важную работу, – сказал Купидо, когда официант принес им по неизменной рюмке коньяку.
– В добрый час.
– Меня нанял жених девушки, которую убили.
Алькалино смотрел на него безо всякого удивления и сделал глоток, прежде чем ответить:
– Чтобы ты нашел убийцу. Причем здесь, в Бреде.
– В Бреде или в Мадриде.
– Если все так, как говорят, тебя ждет много работы.
– А что говорят?
– Каждый предлагает свою версию и делает свои выводы. В этом городе каждый убежден в том, что он самый лучший сыщик и что, если бы ему предоставили свободу действий, он нашел бы убийцу за несколько часов. Одни утверждают, что убийца – сам жених, другие – что это любовник девушки, третьи...
– Любовник?
Алькалино удивленно поднял брови: как можно начинать расследование, будучи настолько малоосведомленным.
– Скульптор. Этот Сьерра. Никогда не был в их доме?
– Нет.
– Когда он приезжает сюда, двери его открыты для всех, и он частенько приглашает кого-нибудь из нас.
– Я слышал о нем. Вроде скандальный тип, – вспомнил Купидо. Скульптор славился тем, что устраивал вечеринки, на которые стекалось много народу со всей округи, вечеринки в прекрасном фамильном доме, возвышающемся на правом берегу реки. Несколько раз, проходя мимо особняка, Рикардо видел припаркованную у входа машину и открытые двери, но, несомненно, Алькалино имел доступ в гораздо большее число домов, чем он. – Это точно, что он был ее любовником?
Алькалино пожал плечами, показывая, что тут не все ясно. В таком маленьком провинциальном
