День, когда пришли марсиане

представить, что значит сказать, что Ам Саттарутхата ошибся!

- Черт побери, Эмили, - примирительно сказал Сэнфорд, - я уверен, это вызовет только небольшое замешательство…

- Замешательство? Замешательство? О. нет, Чарли, тут пахнет не замешательством. Я скажу вам, что произойдет… это будет…

Полковник Эмили осеклась на половине слова. Она слушала. Сэнфорд тоже вдруг прислушался, поскольку уже давно, даже сквозь звуконепроницаемые стены телестудии пробивался некий звук, к которому стоило прислушаться. Само здание содрогалось от постоянного громоподобного рева танков.

Они выступали. К добру или худу, переворот, наконец, начался.

Они смотрели с телебашни. Перед ними в дымке влажного ириадескского утра раскинулся Пник. К западу от них протекала река Чумди, окаймленная бахромой многоэтажных туристских отелей. Когда в плотинах на каналах открылись для утреннего движения шлюзы, то ярко-зеленые островки водяных гиацинтов устремились в реку и, кружась, поплыли вверх по течению. На севере стояли высотные государственные здания, такие же новые и сверкающие стеклом, как и повсюду в мире. На востоке простирался старый город с его храмами и башнями. В лучах солнца вспыхивали золотом статуи Будды и погребальные колонны. К югу лежал аэропорт. На летном поле стояли неподвижно неуклюжие реактивные и частные самолеты. Куда ни глянь, все было пустынно. Казалось, когда наступающие колонны, выйдя из лагеря, пошли через Пник, они высосали из него всю жизнь. Сэнфорд не увидел на улицах ни единого человека.

Ни единого звука не слышалось с улиц, даже от аэропорта с его самолетами международных линий. И, чего менее всего можно было ожидать, ни звука пушек, ни рева танковых моторов, ни криков раненых, ни одного из тех звуков, которых ожидал приученный к ним двадцатью годами военных фильмов Сэнфорд.

- Они что, не будут сражаться? - спросил он полковника Эмили. Она с легким удивлением посмотрела на него.

- К атаке уже все готово, - заверила она, - Может быть, готово. Словом; маршал Питтикудару практически пообещал нам, что пустит самолеты над зданием Верховного Суда, как только Седьмая парашютно-десантная бригада займет вокруг него позиции. Значит, надо ожидать появления самолетов с той стороны.

- Не вижу, - сказал он, прищуриваясь.

- Да, и я тоже! - набросилась она на него. - Нам остается только терпеливо ждать, пока не станет ясно, что происходит. И не начинайте снова о связи по радио. Мы не держим связи, потому, что иначе все нас услышат - мы ведь на одних и тех же командных частотах.

- Я только хотел сказать…

- Замолчите! - Она стала вглядываться, перегнувшись через перила. - Забавно, - сказала она, скорее, себе самой.

Сэнфорд вцепился в горячий выложенный плиткой край и нагнулся вперед, чтобы увидеть то, на что смотрела она. Внизу что-то происходило. На плацу по-военному прямо и хладнокровно стоял в ожидании человек, в расшитом мундире и фуражке. Это был генерал Тупалакули. Его окружал взвод суровых с виду солдат с карабинами наизготовку. С противоположной стороны плаца появился другой генерал и быстрым строевым шагом направился к ним.

Это был генерал Пхенобумгарат.

Весь этот оперно-комический сценарий для Сэнфорда вмиг превратился в кошмар - было весьма похоже на то, что сейчас он первый раз в жизни станет свидетелем расстрела.

- Его нельзя расстреливать! - крикнул он Эмили. - Он военнопленный! Он же под защитой конвенции!

Она непонимающе посмотрела на него.

- Вы о чем?

- Да вы что, не видите? Это же взвод для расстрела генерала Тупалакули! Слушайте, дело зашло слишком далеко! Я хочу…

Он не успел сказать о том, чего он хочет. На четырехугольном плацу разыгрался маленький спектакль. Генерал Тупалакули отдал честь генералу Пхенобумгарату. Генерал Пхенобумгарат ответил тем же. Взвод солдат отошел от генерала Тупалакули и перестроился в каре вокруг генерала Пхенобумгарата. И они зашагали вместе с ним… прямо к дверям военной тюрьмы, которую только что покинул Тупалакули.

- О дьявол, - простонала полковник Эмили. На крыше у них за спиной открылась дверь. Появился тот же самый лейтенант, который менял знамя в комнате при двух генералах - тогда они временно были на одной и той же стороне. Он небрежно отсалютовал Эмили и подошел к флагштоку.

Знамя Нового Народного Правительства Реформ с изображением марсианина поползло вниз. А вверх взметнулось старое двадцатисемизвездное знамя коррумпированных кровопийц и тиранов.

Сэнфорд в ужасе посмотрел на Эмили.

- Значит, случилось то, о чем я подумал? - спросил он.

- А что же еще это, по-вашему? - всхлипнула она. -Мы проиграли!

Лимузин был по-прежнему вместительным, просто сегодня в нем было куда больше народу. Ам Саттарутхата и генерал Пхенобумгарат сидели сзади, Ам Бхопру на переднем сиденье, Эмили и Сэнфорд - на откидных.

Вокруг них Пник возвращался к своей обычной жизни. Снова поднялись металлические решетки и уютные магазинчики вновь стали по мелочам собирать свои капиталы, торгуя тканями на дюймы, а мясом и птицей на унции. В тук-туках опять сидели пассажиры в гражданском. Перед ними даже грохотал огромный кричаще раскрашенный туристский автобус, обдавая их удушающим выхлопом, пока он не свернул к храму Десяти Тысяч Будд.

Генерал Пхенобумгарат беседовал с Амом Саттарутхатой так, словно они обсуждали результаты теннисного матча. Сэнфорд не понимал ни слова, но Эмили переводила ему их разговор.

- Правительство обещало сдаться как только ВВС пролетят над зданием Верховного Суда, - говорила она, -но Главный маршал Авиации Питтикудару ждал, пока Седьмая парашютно-десантная бригада займет позиции, чтобы окружить здание, а их генерал не выступил потому, что услышал репортаж о том, что Его Величество сказал, что детская игрушка на знамени есть оскорбление гордых обычаев Ириадески.

- Что, король на самом деле так сказал? - спросил Сэнфорд.

- О, кто знает? Он мог сказать что-нибудь в этом роде, но достаточно просто подумать, что он так сказал, и у всех сразу возникает следующая мысль, потому что в вопросах этикета и религии…

- Знаю, - кивнул Сэнфорд. - Слово Его Величества -как вы тогда сказали? Последнее слово?

- Точно, - мрачно сказала она. - Потому генерал Пхенобумгарат освободил генерала Тупалакули и передал ему командование войсками… и вот мы здесь.

- На пути в аэропорт и в изгнание, - закончил Сэнфорд. Эмили кивнула, довольная его понятливостью. - Надеюсь, мы сумеем тайком выбраться из страны прежде, чем кто-нибудь нас заметит, - добавил он, но она с возмущением посмотрела на него.

- Тайком? Никто никуда не выбирается тайком! Чиновники аэропорта никогда ни у кого не требуют разрешения на выезд, пока не пройдет двенадцати часов со времени попытки переворота. Иначе, - объяснила она, - как бы лидеры могли бежать?

- Бежать куда?

Она пожала плечами.

- Куда хотят. Аму Саттарутхате, конечно, надо только пересидеть за рубежом несколько месяцев, пока все не уляжется - он говорит, что все равно хотел навестить своих сингапурских брокеров. Генерал Пхенобумгарат, как и Его Величество, имеет кое-какой интерес в казино в Атлантик-Сити. Вероятно, туда он и поедет.

- А вы?

- О, я тоже поеду в Атлантик-Сити. Несомненно, им нужен кто-то вроде личного менеджера… возможно, я смогу вернуться в институт и получить степень магистра. А вы? Снова вернетесь в агентство?