7
Командир встал, прошелся по землянке; на его исхудалом, изможденном лице остались, кажется, одни глаза; но глаза эти то лукаво щурились, то блестели азартом, то темнели в гневе, то мягко, застенчиво улыбались.
— Значит, по-твоему, иного выхода нет? — спросил Командир.
— Может, он и есть, выход, да времени у нас нет, — протирая очки, ответил Начальник штаба. — Если так будет продолжаться, через неделю-другую надо ждать их здесь, в болотах. А это нам сейчас совсем ни к чему.
— Тогда не проще ли перебазироваться дальше в джунгли? — усмехнулся Комиссар.
— Нет, перебазироваться — значит отступить, — жестко произнес Командир. — Для предстоящих событий вовсе не безразлично, где расположен центр. Мы должны ежеминутно чувствовать пульс страны. Отступить — значит погубить восстание.
— Но оставаться здесь просто опасно, — наставительно, как на уроке, повторил Начальник штаба. — Если они всего лишь обнаружат наше местоположение, уже тогда нарушатся все связи и повстанческая армия останется без головы. А если искромсают ножами? Едва ли это пойдет на пользу восстанию.
— Но ведь их всего две сотни! — воскликнул один из присутствующих.
— Теперь уже сто девяносто. А нас здесь, в центре, и того меньше. Так что это сила достаточно реальная, и не считаться с нею нельзя. Но главное, подчеркиваю, главное: они могут начать карательную операцию как раз в тот момент, когда мы уже сообщим на места день и час выступления, и задушат восстание еще в колыбели. А что касается перебазировки — мы только оттянем время. Рано или поздно они возьмут в кольцо и новый центр.
— Резонно.
— Далее. Предложение Комиссара повторить опыт Старика, по-моему, обречено на провал. Десятка «стриженых» исчезла неведомо куда — конечно же, охрана усилена. Но даже если бы и удалось вырвать еще десятку — какой от этого прок?
— Кстати, — спросил Командир, — занятия с ними продолжаются?
— Полным ходом, — ответил Начальник штаба. — За всю свою педагогическую практику не встречал более усердных и восприимчивых учеников. Заниматься с ними одно удовольствие.
— И все-таки ты предлагаешь…
— Да, Командир. Взорвать правее крыло Императорских казарм.
— Чтобы раскрыть свои карты? Чтобы вместо двух сетей против нас выпустили две тысячи головорезов? Возможно, «акулы» и не догадываются, что наткнулись на самую выгодную тактику.
— Совершенно верно, — поддержал Комиссар. — Вполне могут кинуть подкрепление. Айз говорит, их там несчетное количество, в этом Городке.
— Айз не умеет считать! — раздался насмешливый голос.
— Ну до тысячи считает даже Биг.
По землянке с лица на лицо перепорхнула беглая, невеселая улыбка.
— Прошло десять дней, как Старик привел их в джунгли. Скажи мне откровенно, Валентино, ты же учитель, у тебя специальное образование, неужели нет сдвигов?
— Сдвиги, конечно, есть. В них в каждом начал пробуждаться человек. Но беседы, которые мы ведем, — это же кустарщина. Мы действуем вслепую, наугад. Мы даже не знаем определенно, какая программа в них заложена…
— Программа! Будто это машины! — перебил Комиссар.
— Да, в какой-то степени. Но, к сожалению, все-таки не машины. Сменить программу компьютера несложно. А вот перевоспитать человека… Вы же знаете, какой это медленный, мучительный процесс. Мы стараемся, но все еще не добрались до понятий социальных. Покамест все ищут родственников… отцов.
— А почему здесь нет Старика? — вспомнил Командир. — Да сих пор он сделал больше, чем все мы, вместе взятые.
Бочком протиснулся в землянку Старик, пристроился в уголке.
— Мы тут обсуждаем проблему «стриженых». Старик. Итак, было предложение взорвать правое крыло Императорских казарм. На мой взгляд, предложение не выдерживает критики. Оно не обеспечивает безопасность центра, а главное, бесперспективно. Нам следовало бы гарантировать не только успешное начало восстания, но и его успешное завершение, а для этого мы должны во что бы то ни стало подобрать ключ к «стриженым». Давайте учитывать, что в определенной ситуации «акулы» двинут против нас весь Городок.
Наступила пауза. Командир обвел взглядом собравшихся и остановился на человеке с лицом, которое трудно запомнить, которое, три раза в день мелькнувши в толпе, не вызовет в памяти никаких ассоциаций. Это был Джо Садовник, о котором в повстанческой армии ходили легенды.
— А ты что скажешь, Джо? У тебя есть предложение?
Джо мельком глянул на часы и улыбнулся какой-то своей мысли.
— Есть. Но не предложение, скорее предположение. Вот в чем суть, если в двух словах. В армиях некоторых стран Европы и Америки существует сложная засекреченная система оперативного принудительного перевоспитания. В тонкостях этой механики я не разбираюсь, знаю только, что человека «околпачивают»: промывают бедняге мозги с мылом и щелочью, а затем в эти очищенные мозги вписывают содержимое головы вышколенного, образцового солдата. Так вот, подобная система есть и у нас, в Лорингании. Здесь ее называют «Кузнечик», потому что мысли перескакивают из головы в голову, понимаете? Правда, «Кузнечик» не работает на «акул», все еще настраивается, и за это мы должны благодарить нашего крупнейшего ученого-психолога, известного под «инициалами РД-1. Он антифашист, сочувствующий. И он… здесь.
— Здесь?!
— Зачем?
— А не слишком ли это рискованно?
— Нет, — твердо ответил Джо. — На человека, вот уже несколько лет саботирующего пуск системы, можно положиться.
— Я не об этом, — мягко перебил Командир. — Не опасно ли это для самого РД? Если его заподозрят в связях…
— Нет. Подозрений не будет, все предусмотрено. Я привел его сюда, чтобы он лично познакомился со «стрижеными» и высказал свое мнение. А кроме того, мне хотелось бы пригласить его на совещание…
— Ни больше ни меньше? — рассмеялся Командир.
— Да. Само присутствие на совещании, доверие центра должно подействовать на него.
Командир задумался на минуту, не более.
— Узнаю нашего Джо. Можно подумать, ты был не садовником, а эквилибристом в цирке.
— Приходилось и это, Командир, — скромно признался Джо. — А кроме того, я объезжал диких лошадей, охотился за змеями…
— Ладно, Джо, давай его сюда. Он в курсе проблемы?
— Насчет «стриженых» он знает все, что и мы.
— Как я должен его называть? Не этими же дурацкими буквами?
— Когда он гонял мяч во дворе, его звали Рико.
В землянку вошел высокий сутуловатый человек с голым черепом. Голова его, несоразмерно крупная, чуть клонилась набок — словно бы под тяжестью, накопленных в ней знаний. Он наклонил ее еще больше в знак приветствия и молча сел.
— Мы ценим ваши заслуги перед наукой и перед народом, Рико, — начал Командир. — И только крайняя нужда заставила нас пойти на риск пригласить вас сюда. Надеюсь, все, о чем здесь, пойдет речь, останется между нами.
