гляди, грянет буря и закружит утлый челн…
– Ну вот и все, – сказал Сварог.
Неуправляемый корабль тут же развернуло кормой вперед и в столь постыдной позиции понесло течением – джинн, въедливый, словно стряпчий, счел, что строго выполнил свои обязанности согласно договору о втором желании. Моряки, не дожидаясь приказа Сварога, бросились к мачте. Быстро развернули кораблик в нормальное положение, капитан встал за штурвал и повел суденышко к высокой скале, похожей на восклицательный знак. Сварог, свесившись над бортом, громко позвал (вспомнив поучения Блая):
– Доран-ан-Тег!
Взметнулся фонтан брызг – топор взлетел над серыми, украшенными серой же пеной волнами и, описав дугу, оказался в руке Сварога, больно ударив древком по ладони – Сварог не успел разжать пальцы пошире.
– Впечатляюще, – присвистнул Леверлин. – Где ты раздобыл этот славный топорик?
– Потом расскажу, когда будет время, – сказал Сварог, вытирая мокрую руку. – Интересно, чья это конница там нарисовалась?
Он достал подзорную трубу, всмотрелся. Десятка два верховых, желтые с черным кафтаны. Один как раз смотрел на кораблик в подзорную трубу.
Показалось, они встретились глазами. Сварог вздрогнул, опомнился, с видом скучающего зеваки медленно опустил трубу и спросил:
– Харланцы?
– Они, – поддакнул капитан, спокойный как танк. – Гвардейцы.
Наверное, людей с «Божьего любимчика» до сих пор сторожили по дорогам.
– Интересно, что они о нас подумали? – спросил Сварог.
Столь трогательная забота и пристальное внимание свидетельствовали, что капитан Зо кому-то крепко наступил на мозоль. Или на копыто. Еще спасибо, что в этом мире не додумались до фотороботов и прочих коварств из арсенала земных криминалистов.
– А что им думать? – хмыкнул капитан. – Один в наряде Вольного Топора, один в дворянском и мы, местные… И нас, всех пятерых, для экипажа такого кораблика маловато. Кораблик ронерской постройки. Они наверняка решили, что речные пираты захватили ронерскую посудину. На что им глубоко наплевать.
– Леверлин, у тебя есть документы? – спросил Сварог.
– Ну разумеется.
– А у вас, капитан?
– Аж три, ваша милость, – позволил себе жуликоватую улыбку подчиненный. – И все, каюсь, на разные фамилии и подданства. Вот только на кораблик у нас патента нет… ну да у меня в голенище два чистых зашиты. Впишем что захотим, дело знакомое. Название на борту есть, «Морская жемчужница», порт приписки сочиним из головы…
– Весело будет, если нападем на того, кому этот корабль знаком.
– А мы его в Риуме купили, ваша милость. – Капитан был очень доволен, что может дать хоть какой-то совет Сварогу.
– Ну и что? – не понял Сварог.
– Риуме – первое в Пограничье место по продаже ворованного и прочего неправедно доставшегося. Кораблей в первую очередь. Кого ни спросят насчет чего подозрительного – купил в Риуме у хромого да чернявого, еще один зуб у него со свистом… Все понимают, в чем дело, а доказать нельзя. Главное – как следует осмотреть кораблик, и если попадется что лишнее, выкинуть за борт.
Так они и сделали. Пооткрывали рундуки, прощупали ладонями все щели, куда не заглянуть, на всякий случай простучали даже переборки – чтобы потом не оконфузиться на таможенном досмотре, но не нашли ничего, кроме кое-какой посуды. Никакого груза в трюме не оказалось. Видимо, амазонки успели похозяйничать с чисто женской добросовестностью.
Что гораздо хуже, не оказалось ни еды, ни воды. Бочонок вина к тому времени был объединенными усилиями опустошен и вышвырнут за борт. Создавать заклинаниями еду и питье Сварог не хотел, чтобы не выдавать себя как лара. Капитан и так узнал много такого, чего ему не следовало бы знать. По этой же причине Сварог героически отказался от своих сигарет, извлекаемых из воздуха, довольствуясь одной из трубок капитана и его скверным горлодером. А есть и пить хотелось не на шутку. Один Карах безмятежно дрых у борта, ничуть не встревоженный наступившим на корабле голодом, поскольку не знал ни о голоде, ни о побеге. Джинн был начеку и настойчиво предлагал завалить корабль изысканнейшими яствами вкупе с лучшими винами – очень ему не терпелось поскорее развязаться с избавителями и отправиться восвояси. Но Сварог, твердо решивший поберечь третье желание для серьезного дела, потребовал карту и, обнаружив, что ближайшим населенным пунктом является уже знакомый ему понаслышке Готар, решительно приказал:
– Курс на Готар!
Была у него некоторая надежда, что с тамошним бароном, пристрастившимся жечь людей на кострах, уже прискакала разбираться рать молодого князя. Тогда всем будет не до проезжих корабельщиков.
Глава шестая. Государственный переворот как импровизация
То ли причиной тому было цыганское счастье Сварога, то ли местные муссоны, пассаты и прочие баргузины, но ветер постепенно разогнал низкие тучи, и буря отменилась. Подплывши к Готару, или, как правильнее говорить, «подойдя», они обнаружили, что городишко выглядит крайне убого – дома ветхие, прямо-таки готовые рухнуть.
Причал был вымощен камнем в незапамятные времена, и половина плит давно вывалилась. Дыры кое- где залатали досками, но особого старания при этом не проявили. На волнах покачиваются три лодки и большой одномачтовый баркас без палубы – судя по груде сетей на корме, рыбацкий.
На фоне всего этого «Морская жемчужница» выглядела роскошным океанским лайнером, бросившим по случайности якорь в захолустном райцентре. Экипаж Сварога представления не имел, что такое океанский лайнер и райцентр, но оценил ситуацию верно – несмотря на полное отсутствие свидетелей-аборигенов, моряки приосанились и гордо поплевывали за борт – даже покалеченный, чьи раны уже начали подживать.
– Ну, пошли? – сказал Сварог Леверлину.
– А топор ты не берешь? Здешний хозяин – скотина редкая, к нему лучше приходить в гости вооруженным до зубов…
Сварог прихватил топор, они осторожно прошагали по дряхлому причалу и направились к ближайшим домишкам. В первом никого не оказалось, только вовсю заливалась собачонка, сторожа никчемный скарб. Во втором тоже. Из домов воняло, вокруг валялся всякий хлам, бродили бесприютно худые свиньи. Отличие от аккуратненьких келий амазонок было разительным.
«Все-таки есть в матриархате что-то», – с улыбкой подумал Сварог. Но прилипший к хребту желудок не располагал к долгим философским умозаключениям. Только у третьего домика, на лавочке, обнаружилась старуха – ветхая, под стать причалу и городку.
Она молча выслушала Сварога, ничего не поняла, и они еще долго добросовестно орали ей в ухо. Из ее шамканья только и дознались, что жрать самим нечего, а весь народ на площади. Сварог сунул в иссохшую ладонь монетку (при виде которой старуха едва не лишилась чувств), и они быстрым шагом направились дальше, держа курс на видневшуюся над крышами каменную башенку с развевавшимся вымпелом – баронский замок и, следовательно, центр города. Должна же в центре отыскаться хоть одна лавчонка со съестным?
На площади перед баронским замком они обнаружили целых три лавчонки – но все оказались заперты. В угрюмом молчании стояло сотни три народа – должно быть, все городское население, способное передвигаться, – и над головами толпы виднелись верхушки двух столбов, вокруг которых что-то происходило: оттуда слышались шум и ругань, но ни дыма, ни огня пока что не видно.
Они быстро протолкались в первый ряд, весьма невежливо работая рукоятями мечей и древком топора.
