для лошади. Наверняка, если проехаться по окрестным деревням и замкам, можно было бы отыскать давних знакомых, до сих пор благодарных за какой-нибудь подвиг и готовых помочь, но времени на поиски бескорыстных доброжелателей у героя не было. Проще будет действительно загнать застежку от плаща… а там видно будет.
Проблема с фуражом вскоре разрешилась сама собой, хотя и не лучшим образом.
Где-то между Сен-Флер и Фужере, аккурат напротив заброшенного склепа, который Элмар с товарищами уже как-то чистили от всякой нежити, на дорогу выскочила перепуганная старуха, взывая о помощи. Из ее шамкающих причитаний первый паладин с трудом разобрал что-то насчет злобных гоблинов и несчастного дитятка. Призвав на помощь все свои познания в иностранных языках и помогая себе жестами, он кое-как смог выяснить, что юную наследницу во-он того замка похитили гоблины, вырвав из рук верной кормилицы, и уволокли в этот самый склеп. Видят боги, неправ был Шанкар, когда не позволил Этель развалить это бесполезное строение! В таких местах обязательно заводится какая-нибудь пакость, как не зомби, так гоблины или разбойники.
Оставив бабку стеречь коня, герой обнажил меч и отважно ринулся в темноту заплесневелых коридоров спасать «несчастное дитятко», которое, судя по возрасту кормилицы, давно засиделось в девках.
Когда же час спустя, излазив склеп вдоль и поперек и не найдя там никаких девиц и гоблинов, зато весь в пыли, паутине и дохлых мухах, Элмар вернулся к выходу, дабы уточнить, не перепутала ли бабуля чего сослепу, входная дверь оказалась заперта снаружи.
Поняв, что коварные гоблины каким-то образом прокрались за его спиной и удрали, принц-бастард мысленно обругал себя за неосторожность и утерю бдительности. Дверь хоть и старенькая, но еще крепкая, повозиться с ней придется. А гоблины, хоть и дураки, а где надо, так хитрые!
На всякий случай он попытался дозваться старуху, но ответа не дождался. Если бабка успела удрать, то была уже далеко-далеко отсюда, без всяких скидок на ревматизм.
Когда же, выбив дверь, спаситель девиц выбрался на белый свет, он, разумеется, не обнаружил ни гоблинов, ни бабки, ни своего коня. Элмар походил вокруг, поискал, позвал, но верный Каштан так и не пришел, даже не откликнулся. Это уже было странно. Допустим, хилую старушку гоблины уволокли с собой, но боевого жеребца породы «ортанский королевский»? Не могли жалкие гоблины унести такую тушу! Если бы они убили коня, он бы здесь и лежал. А живой он бы с ними не пошел…
Оставалась единственная, хоть и фантастическая, но более или менее правдоподобная версия: бедная старушка с перепугу нашла в себе силы забраться в седло и ускакала куда глаза глядят. Не ее глаза, понятное дело, а лошадиные, ибо управлять боевым жеребцом – не старушечье дело. Если Каштан эту «наездницу» не сбросил, то лишь по одной причине: определив ее по весу не как всадника, а как багаж.
Элмар поискал следы гоблинов, очень удивился, не найдя оных, и направился к тому самому замку, на который указывала бабка. Без посторонней помощи поиск гоблинов, девицы, кормилицы и коня мог затянуться надолго, а паладину надо было спешить.
К превеликому счастью, владельцы замка оказались знакомыми. В противном случае отважного героя с его рассказами о гоблинах и девицах наверняка подняли бы на смех, а то и приняли за бродячего афериста. Никаких девиц в замке не проживало, а «безутешный отец» барон де Фужере и двое его сыновей сочувственно ахнули и хором восхитились наглостью и изобретательностью современных конокрадов. А поскольку барон отлично помнил Элмара, так как именно он десять лет назад подряжал героев на зачистку склепа, то с радостью предложил свою помощь.
Конечно, пришлось остаться на ужин и переночевать. Пришлось также снять доспехи и оставить на хранение доброму барону, так как обычной лошадке и без них было тяжеловато нести огромного паладина. Да и двигаться придется медленнее, чтобы не загнать бедное животное. Но Элмар был рад уж и тому, главное – он мог продолжить путь.
Когда наутро он выехал из ворот замка и отправился дальше на юг, хитроумный агент Джимми Седьмой потрясенно опустил подзорную трубу и еще несколько минут пересматривал свое представление о жизни, личном деле его высочества и мироустройстве в целом. Никак не мог он учесть в своих расчетах, что наивный герой окажется до такой степени бестолковым. Даже не догадается, что его обокрали, а попрется в замок сообщать о похищении несуществующей девицы и поднимать народ на поиски вымышленных гоблинов.
С тех пор как в камере поселился Мыш, Жаку стало казаться, что все не так плохо, как думалось. Может быть, ему нужен был хоть какой-то собеседник, чтобы не сойти с ума от страха. А может быть, он давно уже сошел с ума, раз ему такое чудится, а чокнутому – чего бояться?
Сомнения в собственной вменяемости появились у несчастного шута с того самого дня, когда Мыш впервые ответил на очередной риторический вопрос. Жак страшно переживал о судьбе его величества, даже набрался смелости как-то спросить у надзирателя, но тот лишь буркнул «разговаривать не велено», грохнул миской и закрыл за собой дверь. Вот и пришлось, за неимением лучшего собеседника, обсуждать этот вопрос с Мышом. Вернее, с самим собой, так как ответных реплик неразговорчивый зверек, разумеется, не подавал. Просто удобнее было размышлять вслух, когда твои слова как будто кому-то адресуются. Вот таким образом и получилось, что в ответ на вопрос: «Как ты думаешь, Мыш, его убили?» – Жак получил недвусмысленный и исчерпывающий ответ. Мыш категорично покрутил головой, как бы отвергая подобное предположение.
Сначала Жак испугался. Потом решил – показалось, и для проверки поинтересовался: «А ты точно знаешь?»
Мыш уверенно кивнул несколько раз. И, видя, что собеседник вот-вот заорет от ужаса, шустро взбежал по рубашке до самого лица, наступил одной лапкой на губы, а другую вытянул перед собой и приложил крошечный пальчик к мордочке, словно говоря «тсс!».
«Понял… – тихо прошептал Жак, который на самом ничего не понял и как раз пытался сообразить: он рехнулся или как? – А что все-таки с королем?»
И тогда Мыш, которому не хватило доступных жестов, чтобы объяснить такую неоднозначную ситуацию, спрыгнул на пол и принялся чертить хвостом в пыли на удивление каллиграфичные руны. Которые столь же удивительным образом складывались в осмысленные слова и фразы.
Жак недолго мучился над вопросом, что бы это значило: сумасшествие или обыкновенное чудо местной магии. Он просто вступил в диалог, стараясь не говорить вслух ничего такого, что могло бы вызвать подозрения, если их кто-то подслушивал.
Мыш оказался поразительно осведомленным для обычной тюремной крысы. Он не только подробно объяснил, что случилось с королем. Выяснилось, что он прекрасно знал Жака, причем такие малоизвестные факты из его биографии, которые числились у его величества под грифом «совершенно секретно». Мыш так же хорошо знал Мафея, и Диего, и Ольгу, и даже Терезу. К сожалению, поведать о ее судьбе ничего не мог, но уверенно обнадежил, что скорей всего ничего плохого не случилось. Перед тем как сдать город врагу, король отправил в разные безопасные места всех, кого только смог. Забыть Терезу он не мог никак. Значит, она в безопасности. Скорей всего, вместе с Кирой. В крайнем случае – в Лондре с Элмаром и Азиль.
Всем, что знал, Мыш охотно делился с кормильцем, однако на вопрос «кто ты?» застенчиво промолчал и покачал головой. Жак не стал допытываться – в его положении лишние знания только вредны; опять же вдруг там что-то серьезное, а его спросят как следует… Нет, меньше знаешь – крепче спишь, хотя ночные нашествия полчищ клопов и лишают эту поговорку всякого смысла.
Впоследствии, с содроганием вспоминая эти дни, Жак не раз думал о том, что именно Мыш уберег его тогда от печальной участи соседа по камере. Загадочная разумная крыса, маленькое мохнатое чудо, которое слушало его жалобы и развеивало страхи. Тихий писк, топот крошечных лапок, красноречивые жесты и каллиграфические руны на пыльном полу.
