– Этот ублюдок, – сказала Кэрол, – наверняка сам ее изуродовал, только бы не ехать на фабрику... Лотти из клиники никак не вырваться. Мама Альварадо не водит машину. Все братья йа службе. Я знаю, Ви.Ай., какая это для тебя морока, но ты почти член нашей семьи, а мне не хотелось бы впутывать посторонних в дела Консуэло.
Я скрипнула зубами. Фабиано был из тех вялых и одновременно наглых панков, чьи «интересы» мне, как казенному адвокату, довелось защищать в суде чуть ли не всю мою сознательную жизнь. Я надеялась оставить их за бортом еще восемь лет назад, когда стала частным детективом. Однако члены семейства Альварадо обладали способностью бескорыстно жертвовать собой: на прошлое Рождество Кэрол весь день просидела возле меня, выхаживая после незапланированного купания в озере Мичиган. А Пол Альварадо буквально не отходил от Джил Тайер, когда ее жизнь была в опасности. Я могла бы припомнить множество других оказий, серьезных и не очень. Словом, выбора не было. Я согласилась забрать их из клиники Лотти в полдень.
Клиника была недалеко от озера, так что бриз слегка умерял ужасающую жару этого лета. Однако, когда мы выехали на скоростную магистраль и устремились к северо-западным окраинам, тяжелый душный воздух придавил нас. В моем автомобильчике нет кондиционера, и горячий вихрь врывался в окна, подавляя даже энтузиазм Консуэло.
Я видела в зеркальце, как она побелела и увяла. Фабиано отодвинулся от нее, кисло пробормотав, что такая женщина – помеха для тесного соседства. Мы подъехали к перекрестку с шоссе номер 58.
– Тут скоро должен быть поворот, – сказала я не оборачиваясь. – Куда нам?
– Налево, – буркнул Фабиано.
– Нет, – возразила Консуэло, – направо. Кэрол говорила – северная часть автострады.
– Наверное, именно тебе и надо бы потолковать с менеджером; – зло сказал Фабиано по-испански. – Ты устроила встречу, ты дорогу знаешь. Ну? Доверишь переговоры мне или хочешь сама?
– Прости, Фабиано! Пожалуйста! Ведь я же ради ребенка все делаю. И уверена, что ты сам прекрасно все устроишь.
Этот гад отшвырнул ее беспомощную, протянутую в умоляющем жесте руку... Мы выкатили на шоссе Осэйдж. Я повернула на север, проехала милю или две. Консуэло оказалась права: «Кэнэри и Бидвелл, производители красителей» гнездилась поблизости от дороги в модерновом промышленном квартале. Длинное белое здание было вкраплено в ландшафтик с искусственным прудом, где плескались утки.
Завидев их, Консуэло оживилась:
– Какая прелесть! Как славно тебе будет трудиться, имея под боком и деревья и этих милых уточек.
– Как же, славно, – саркастично согласился Фабиано. – Отмотав полста километров по жаре, я конечно же поддамся очарованию.
Я припарковала машину в закутке, отведенном для гостей.
– Мы с Консуэло полюбуемся прудом, пока ты будешь вести переговоры. Удачи тебе.
Я постаралась вложить в это пожелание предельный энтузиазм. Если Фабиано не поступит на работу до рождения ребенка, то, возможно, Консуэло бросит его, получит развод или аннулирует брак. Ну а госпожа Альварадо вопреки самой неистовой морали будет ухаживать за ребеночком. Возможно, его рождение освободит Консуэло от ее страхов и она наконец устроит свою жизнь.
Она робко попрощалась с Фабиано и даже вознамерилась чмокнуть его в щечку, но не встретила никакого взаимопонимания. Притихшая, она проследовала за мной по тропинке к пруду; седьмой месяц беременности делал ее медлительной и неуклюжей... Мы уселись в скупой тени деревцов и молча любовались птицами. Привыкшие к подачкам визитеров, те подплыли с требовательным карканьем.
– Если будет девочка, вы с Лотти должны стать крестными мамами, Ви. Ай.
– Ты хочешь назвать ее Шарлотта Виктория?! Тяжкая ноша для дитяти. Посоветуйся-ка с мамой, Консуэло. Может быть, это помирит вас.
– Помирит? Мама считает меня развратной негодницей. И Кэрол так думает. Только Пол мне малость сочувствует... А ты, Ви. Ай., тоже считаешь меня развратной?
– Да нет, дорогая, ты просто испугалась. Они хотели, чтобы ты отправилась в «Страну гринго» одна и завоевала им всем премии и призы. Но это не под силу одиночке.
Она взяла меня за руку, совсем как малый ребенок.
– Значит, ты согласишься стать крестной?
Не понравилось мне, как она выглядит: слишком бледная, с, красными пятнами на щеках.
– Видишь ли, я не христианка. И твой священник-католик выскажет мне недовольство на этот счет... Слушай, может, посидишь здесь одна, а я сбегаю в бистро и принесу чего-нибудь холодненького попить.
– Я... Не бросай меня, Ви. Ай. Странно себя чувствую, ноги отяжелели ужас как. Мне кажется... начинаются роды.
– Но этого быть не может. Ты же только в конце седьмого месяца!
Я пощупала низ ее живота, не зная точно, какие признаки нужно искать. Однако юбка у нее была вся мокрющая; я еще разочек попробовала, вроде бы действительно схватки. Не помня себя, оглянулась по сторонам: ни души! Это естественно, когда находишься в районе аэропорта О'Хара. Улиц нет, прохожих тоже, безлюдье полнейшее, лишь нескончаемые километры киосков и забегаловок.
Преодолев панику, я спокойно сказала:
– Сейчас оставлю тебя одну на несколько минут, Консуэло. Пойду на фабрику, узнаю, где ближайшая клиника, и тотчас же вернусь... Постарайся дышать размеренно: глубокий вдох, задержи его, сосчитав до шести, медленно выдохни.
Она вцепилась в мою руку, мы немножко попрактиковались. Карие глаза казались огромными на
