– Привет, Вик. Я думал, что у нас назначено свидание. Твой сосед сжалился надо мной и пригласил на рюмочку граппы. И вот уже довольно долго мы обсуждаем роковую сущность женщин.
Он даже не приподнялся. Я так и не догадалась почему – то ли от злости на меня, то ли это был паралич, типичный эффект граппы.
– Ты прав, мы назначили свидание. Извини тысячу раз. Какая-то муха меня укусила: очень хотелось выяснить, откуда у Монкфиша деньги на выплату гонорара моему бывшему мужу-адвокату. И так увлеклась поисками, что забыла о наших планах...
Я предложила принести чего-нибудь поесть, но мистер Контрерас зажарил во дворе шашлык на ребрышках, и оба, Питер и он, были вполне этим удовлетворены.
– Ну и как? Добилась чего-нибудь? – вопросил Контрерас.
– Надеюсь. Вот бухгалтерские книги, мне пришлось сцепиться из-за них с алкашами. Что-нибудь я из этих гроссбухов обязательно выкопаю.
Питер пролил граппу на брюки.
– Ты что же, ограбила Монкфиша, Вик? Украла их у него?
Резкость его тона задела меня за живое.
– А ты что же, я не пойму, член легиона святош или чего-нибудь в этом духе? Я хочу узнать только одно: кто оплачивает чудовищные счета, предъявленные Диком? Монкфиш не скажет. Вот я и ищу, как могу. Потом верну им их гроссбухи. И пусть они и далее принадлежат этим чокнутым, я в их книгах ни одной записи не сотру, ни одной странички не вырву. Хотя есть огромное искушение – напустить на них аудиторов. Такого хаоса в финансовых бумагах мне видеть еще не приходилось...
– Но, Вик. Ты не должна была этого делать.
– Вызывай полицию. Или отведи меня завтра в церковь для покаяния.
Когда я выбегала из комнаты, Контрерас выговаривал Питеру с настоятельностью:
– Иди, немедленно проси у нее прощения. Она делает свое дело, а ты можешь испортить отношения из-за такого пустякового инцидента.
Вероятно, до Питера дошло, что это был мудрый совет. Он догнал меня у лестницы.
– Извини, Вик. Вовсе не хотел наводить критику. Видишь ли, просто я чуточку перебрал. Это документы? Дай-ка я их понесу, тяжелые же...
Он взял книги и потащился позади меня. Я отнесла вонючие кроссовки в кухню, обдала их кипятком и обсыпала стиральным порошком. И правда, была вне себя от злости. Надо же, он полез с критикой, а я не дала должного отпора. Никогда и никому не говорите, что добыли информацию незаконным путем. Ни к чему хорошему не приведет... Если бы во мне не боролось столько эмоций сразу: стресс, чувство вины, благодарность мистеру Контрерасу, раздражение, вызванное Диком, – я бы, конечно, ни одним словечком не обмолвилась, но поди знай, как оно обернется...
Питер примирительно приник пьяным поцелуем к моему уху.
– Ладно, Вик, хорошо... Четное скаутское слово даю, никогда больше нчего не скажу о твоих методах... О'кей?
– Да, да. О'кей.
Я разделалась с обувью. Теперь мои руки пахли порошком «Клорокс», не так противно, как блевотиной, но все равно отвратно. Я обмыла пальцы лимонным соком. Не Нина Риччи, но...
– Питер, – сказала я. – Никто не любит критику и меньше всего я. Особенно если это касается моей работы.
– Ты права. – Он немного протрезвел. – А я тебе говорил когда-нибудь, что я прямой потомок генерала Бургойна, который так здорово всыпал британцам под Саратогой? О, теперь я понимаю его чувства. Американцы использовали недостойные приемы, и вот в Бургойне взыграла этакая щепетильность. Прошу отнести мои выпады против грабежа именно на счет щепетильности. О'кей, генерал Вашингтон?
– О'кей. – Я не удержалась от смеха. – Забудем... Я есть хочу, сил никаких нет, а под руками – ничего. Ты в состоянии добраться до какой-нибудь ночной забегаловки? Он обнял меня.
– Конечно, доберусь. Идем. Может, кстати, на воздухе и голова прояснится.
Перед уходом я позвонила в отдел происшествий редакции «Геральд стар» и сказала, что орда пьяниц громит штаб-квартиру «Ик-Пифф». Мне показалось этого мало, и я выдала звонок в полицию. Не дежурному, а прямо в Главное управление.
Весьма довольная собой, я пошла с Питером – его слегка пошатывало – в закусочную, где хозяйка, миссис Биллей, сама печет торты. Я едва принялась за холодный помидорный суп, как Питер извинился и заявил, что ему надо позвонить по телефону. Он вернулся заметно встревоженный, когда я уже расплачивалась.
– Плохие новости на акушерском фронте?
– Да нет, так... Личные проблемы.
Его лицо наконец прояснилось, и он выговорил бодрее:
– Знаешь, у меня есть яхта на озере Пистаки. И озеро не большое, да и яхта невелика, однопарусная. Поплаваем на ней завтра? Весь день! Я свободен от дежурства, а визиты отменю.
Жара стояла такая, что перспектива провести денек за городом мне понравилась. А если картонная фабрика наймет меня, то вообще это будет мой последний свободный день. Мы вернулись домой в хорошем настроении. Мистер Контрерас конечно же высунул голову из своего обиталища, заслышав наши шаги.
– А-а, очень хорошо. Стало быть, ты ко мне прислушался, молодой человек. И не пожалеешь.
