и третьем рядах. Сам Катилина, будучи в первых колоннах в центре войска, приказал поднять консульские знаки отличия и орла, находившегося еще в армии Гая Мария во время войны с кимврами. Ликторы с фасциями, в которые были вложены топоры, выстроились в ряд.
Войска двинулись навстречу друг другу.
Вибий, стоявший в манипуле, непосредственно следовавшей за Катилиной, не сводил напряженного взгляда с парадной трабеи вождя мятежников. Взвыли военные трубы, и по знаку Петрея все когорты перешли на быстрый шаг, неумолимо сближаясь с войском мятежников.
Столь яростным было начало атаки с обеих сторон, что легковооруженные пращники не вступили в бой. Лишь несколько дротиков и копий пролетело в обе стороны, когда передние ряды обеих армий столкнулись, и оглушительный рев тысяч людей и лязг оружия заполнили долину.
Триарии Петрея были действительно лучшими воинами, но первый напор мятежников был особенно страшен. Воодушевленные речью своего вождя, катилинарии бросились на врага с такой яростью, что она вполне заменила им на первых порах военную выучку триариев. Пять тысяч воинов Петрея стали медленно отходить, теснимые когортами Катилины.
Антистий сражался в строю, как рядовой легионер, с непривычным ожесточением орудуя своим мечом. На левом фланге консульской армии против Манлия действовал легат Гай Требоний.
Вибий сражался в ряду своей манипулы. Им было особенно тяжко, ибо присутствие священного для римлян орла в лагере мятежников вызывало озлобление триариев, среди которых было немало ветеранов Мария.
Петрей, осознав, насколько серьезно положение, сколь мощен первый натиск катилинариев, приказал подтянуть еще шесть тысяч человек. Катилина, в свою очередь, отправил приказ Кавдину сосредоточить на флангах по две когорты, а остальные силы бросить в центр. При этом он успевал и лично принимать участие в битве, сражаясь со столь характерной для него яростью.
Подтянутые к центру когорты катилинариев стали сильнее теснить центр консульской армии. Петрей, заметив, что положение в центре начинает вызывать серьезные опасения, приказал выставить против Катилины преторскую когорту и поспешил сам в бой, где тысячи людей сражались и умирали, с ожесточением отстаивая свое право на истину, ибо у каждого она была своя.
Все больше теснили катилинариев на правом фланге, приближая их к скалам. Легионеры Манлия явно не могли сдержать натиска ветеранов Требония. Катилина, видя это, приказал Аннию двинуться на помощь Манлию. Но когда Анний выполнял этот приказ, на левом фланге катилинариев произошел перелом. Антистий, введя в бой последние резервы, начал теснить легионеров Кавдина. Увидев, что его люди отступают, Кавдин бросился в самую гущу сражения, убил трех врагов и был заколот сразу четырьмя легионерами.
После чего, прижатый к скалам, левый фланг мятежников был совершенно расстроен, и катилинарии думали уже не о бегстве, а о том, как подороже продать свои жизни.
Постепенно начало проявляться преимущество Требония и на другом фланге. Несмотря на все усилия Манлия и Анния, правый фланг мятежников был разбит, и легионеры Требония начали обходить центр катилинариев. Вибий, старавшийся держаться поближе к Катилине, видел, как героически сражается вождь восставших. Он проникся симпатией к человеку, столь яростно сокрушавшему своих врагов. В центре Петрей ввел свои последние резервы. Преторская когорта начала, наконец, наступать и на центр вражеского войска.
Катилинарии, поняв, что уступают, сражались с яростью обреченных. Ужасные крики и проклятия перемешивались с ударами мечей и лязгом оружия.
Катилина сражался в первых рядах, почти не помышляя об удаче.
Вибий старался держаться рядом, но ожесточенная сеча все время разлучала их, отбрасывая на некоторое расстояние друг от друга.
Манлий, оттесненный с остатками своих легионеров на скалы, с трудом сдерживал все усиливающийся натиск когорт Петрея. Один из дротиков, пущенный с небольшого расстояния, попал Манлию в ногу. Покачнувшись, он устоял на ногах, но в этот момент легионер консульской армии всадил ему в бок свой меч. С диким криком, обхватив своего обидчика, Манлий рухнул со скалы вниз в ущелье. Через мгновение снизу донесся глухой стук удара двух тел.
Легат консульской армии Гай Требоний, легко раненный уже дважды, вынужден был бросить против остатков войск Манлия свои последние резервы. Несколько сот оставшихся в живых мятежников умирали на скалах, но не сдавались. С разрубленной головой пал Анний.
Сражавшийся на правом фланге Антистий, уже разгромивший левое крыло катилинариев, начал обходить центр мятежников, прижимая их к скалам.
Петрей и Фабий Максим ожесточенно сражались в центре. Катилина и Торкват, последние из оставшихся в живых вождей мятежников, бились бок о бок против легионеров преторской когорты. Рядом сражался пробившийся к ним Вибий.
Внезапно Квинт Фабий увидел среди катилинариев знакомое лицо. Он напряженно всмотрелся. Сомнений не могло быть. Это был Тит, сын его сестры, племянник, опозоривший их род. Фабий с яростью начал пробиваться к нему.
— Тит! — грозно закричал он.
— Дядя, — узнал его испуганный юноша.
С диким криком, разрубив стоявшего перед ним противника, Фабий пробился, наконец, к Титу.
— Бросай свой меч, — потребовал он.
— Нет, — покачал головой Тит, — никогда.
Разговаривать не было времени, и Фабий поднял свой меч. Двумя мощными ударами он выбил оружие из рук Тита.
— Сдавайся, — закричал он с отчаянием, каким-то шестым чувством понимая, что через мгновение все будет кончено.
— Никогда, — Тит бросился на его меч и упал на руки Фабия. — Спасибо, — прошептал он изо всех сил и умер.
— Проклятье богам, — вскричал Фабий, горестно убирая окровавленный меч.
Не обращая внимания на продолжавшуюся битву, он поднял труп юноши и поспешил вынести тело к своему лагерю. Положив труп, Фабий несколько мгновений стоял перед ним, словно отдавая дань уважения мужественному поступку Тита. Затем, забыв о собственной осторожности, отбросив щит, он подобрал второй меч и ринулся в самую гущу схватки, поражая врагов двумя мечами.
Ожесточение достигло своего пика. Один из трибунов, командовавший когортой, воин высокого роста и невероятной мощи, с ожесточением орудуя своим мечом, пробился к Торквату и со всего размаха разрубил его едва ли не пополам. Но тут же пал, пронзенный мечом Катилины.
Вождь мятежников творил чудеса, вселяя ужас в ряды преторианцев. Он лично заколол нескольких центурионов и одного трибуна. Но силы были слишком неравны. Кольцо вокруг Катилины продолжало сжиматься.
Вибий, защищавший вождя слева, в один момент заметил направленное в Катилину копье. Не успев поднять щит, он инстинктивно шагнул, прикрывая собой полководца. Копье попало ему прямо в живот. Он еще успел произнести: «Семпрония» и рухнул на землю. На губах у него была улыбка. Катилина даже не заметил этой смерти. Он с остатками мятежников продолжал яростно сражаться против нескольких тысяч римских легионеров, уже взявших их в кольцо.
Петрею доложили, что тяжело ранен Аврелий Антистий. Командование перешло к трибуну первой когорты, сам легат, весь в грязи и крови, еле держался на ногах, но отважно шел вперед, увлекая своим примером подчиненных.
Катилина рассек еще одного врага, когда стоявший рядом легионер ударил его по левой руке. Щит отлетел в сторону. Сразу два меча одновременно вонзились в тело вождя заговорщиков. Он еще успел заколоть одного из легионеров, когда обошедший его справа центурион нанес последний удар в спину. Катилина без стона рухнул на землю.
Последних мятежников добивали с ожесточением, словно истребляли варваров, вторгшихся в пределы республики. Ни один воин из армии Катилины не попросил пощады, ни один человек не был взят в плен. Римляне, показывая образцы мужества и отваги, умирали молча, как и подобает героям.
