Его вернул к действительности звоночек наручных часов — часов, которые нашел в своей каюте Дик и отдал ему. Часы звенели через каждые пятнадцать минут. Может, так было нужно. А может, они были неисправны.
Олег поднялся и сказал голосу земли:
— До свидания.
И пошел к выходу из корабля, волоча пол-мешка справочников, в которых не понимал ни слова.
Дик с Марьяной уже ждали его внизу.
— Я за тобой собирался, — сказал Дик. — Ты что, хочешь здесь навсегда остаться?
— Я бы остался, — сказал Олег. — Я слышал, как говорит земля.
— Где? — воскликнула Марьяна.
— В радиоотсеке.
— Ты ей сказал, что мы здесь?
— Они не слышат. Это какой-то автомат. Ведь связь не работает. Разве ты забыла?
— А может, теперь заработала?
— Нет, — сказал Олег. — Но обязательно заработает.
— Ты это сделаешь?
— Вот, — сказал Олег. — Это все книги. И я их выучу.
Дик скептически хмыкнул.
— Дик, Дикушка, — взмолилась Марьяна. — Я только сбегаю туда и послушаю голос. Пойдем вместе, а?
— Кто все это будет тащить? — спросил ворчливо Дик, глядя на мешок с книгами. — Ты знаешь, сколько снега на перевале?
Он уже снова чувствовал себя главным. Из-за пояса у него торчала рукоять бластера. Но арбалет он, разумеется, не бросил.
— Дотащу, — сказал Олег и бросил мешок на снег. — Пошли, Марьяшка. Ты послушаешь голос. Тем более, что я, конечно, забыл самое главное. В госпитале есть небольшой микроскоп?
— Да, — сказала Марьяна. — Даже не один.
— Ладно, — сказал Дик. — Тогда я схожу с вами.
Они втроем впряглись в сани и волокли их сначала вверх по крутому склону котловины, потом по плоскогорью, потом вниз. Шел снег, и было очень трудно. Но было не холодно. И было много еды. Пустые банки они не выкидывали.
На четвертый день, когда начали спускаться по ущелью, где тек ручей, они вдруг услышали знакомое блеяние.
Коза лежала под скальным навесом у самой воды.
— Она нас ждала, — закричала Марьяна.
Коза исхудала, так, что, казалось, вот-вот помрет. Три пушистых козленка возились у ее живота, стараясь добраться до сосков.
Марьяна быстро откинула покрывало на нартах и стала искать в мешках, чем бы накормить козу.
— Смотри, не отрави ее, — сказал Олег. Коза показалась ему очень красивой. Он был рад ей. Почти как Марьяна. И даже Дик не сердился, он был справедливым человеком.
— Молодец, что от меня убежала, — сказал он. — Я бы тебя наверняка убил. А теперь мы тебя запряжем.
Правда, козу запрячь не удалось. Надувая хобот, она вопила так, что тряслись скалы, к тому же козлята тоже оказались крикливыми созданиями и переживали за мать.
Так и шли дальше: Дик с Олегом волокли нарты, Марьяна поддерживала их сзади, чтобы не опрокинулись, а последней шла коза с детенышами и канючила — ей вечно хотелось жрать. Даже когда спустились к лесу, и там были грибы и корешки, она все равно требовала сгущенного молока, хотя так же, как и путешественники, не знала еще, что эта белая, сладкая масса называется сгущенным молоком.
