девушки и довольно урчал. Вполне искренне Эдвард позавидовал животному.
– Вам надо пошить три новых корсета, мадемуазель, – защебетала портниха с заметным французским акцентом. – Два повседневных, поскромнее, и один выходной, для балов, с глубоким декольте. По французской моде! – Пока она говорила, руки ее уверенными движениями измерили талию клиентки.
Мисс Фэрли открыла рот, чтобы возразить, но только тихо ахнула, когда измерительная лента опоясала ее бедра и ягодицы. Краска смущения залила ее лицо. Похоже, эта девушка ужасная скромница, отметил Эдвард, улыбнувшись.
Флоренс чуть кашлянула, проверяя, вернулся ли к ней голос, и все же возразила:
– Мадам Виктуар, я думаю, что три корсета – это... слишком роскошно, и я вполне могу обойтись одним, нарядным...
– Как же так, мадемуазель? – удивилась портниха, оттолкнув в сторону развалившегося кота, ответившего на это недовольным мяуканьем. – Один корсет – это слишком мало для истинной леди! Корсет – это женское оружие номер один. Любой мужчина падет жертвой вашей красоты, если вы будете следовать моим советам.
– Но... мое финансовое положение довольно затруднительно и не позволяет мне... – начала Флоренс, но затихла под осуждающим взглядом мадам Виктуар.
– Глупости, мадемуазель! Такое капиталовложение очень выгодно. Покупая корсет и хорошее платье, женщина получает красоту и элегантность. А это залог успеха у мужчин, разве не этого вы хотите? И перестаньте трястись, можно подумать, я первая, кто увидел ваши лодыжки! – фыркнула портниха весело. – Кстати, у меня есть почти готовый заказ как раз ваших размеров. Немного ушить здесь, тут подобрать и будет просто чудесно!
– О нет, мадам! – воскликнула Флоренс. – Я не хочу, чтобы кто-то из ваших клиентов лишился платья по моей вине!
– Чепуха, леди, заказавшая его, прибудет в Лондон очень нескоро, так что я вполне успею сшить ей другое! – И не обращая внимания на протесты мисс Фэрли, француженка вызвала горничную, велев принести «выходное платье цвета бордо».
– Цвета бордо? – По тону Флоренс было ясно, что она почти в панике.
– Нет-нет, не стоит смущаться, мадемуазель! – воскликнула мадам Виктуар, застегивая тугой английский корсет на спине девушки. – Ведь вы хотите устроить ваше будущее, не так ли? А разве есть иной способ этого добиться?
– Да, но...
– Никаких «но», юная леди! Я не посоветую плохого, поверьте. Ни один джентльмен не возьмет замуж серую мышку!
Этот диалог развеселил Эдварда, хотя желание все сильнее давало о себе знать. Эта мисс Фэрли была невинным цветком, и все попытки портнихи превратить ее в роковую женщину забавляли его. Флоренс оказалась соблазнительным спелым персиком из чудесного сада. Персиком, который безумно хотелось надкусить.
Вот только попробовать этот запретный плод предстоит не ему, Эдварду, графу Грейстоу!
Но даже эта мысль не помогла справиться с невероятным возбуждением, которое владело Эдвардом, пока портниха помогала Флоренс надеть платье. Он столько раз видел, как раздеваются женщины, бывшие его любовницами, но не было ни одного случая, когда он видел их одевающимися. В том, как соблазнительные формы исчезают под строгими линиями одежды, было что-то невероятно возбуждающее! То, как руки мадам застегивали сотни крохотных крючков, как оправляли складки шелковой ткани на груди и бедрах, сводило его с ума.
Сама мисс Фэрли стояла, не произнося ни слова. Похоже, она привыкла одеваться сама, без помощи горничной, и прикосновения чужих рук стесняли ее. Когда мадам Виктуар приподняла привычным жестом ее груди, чтобы соблазнительно уложить их в вырезе платья, Флоренс так покраснела, что даже ее маленькие ушки стали малиновыми.
– Когда я пошью вам французский корсет, вы будете выглядеть еще чудеснее. – И, желая проиллюстрировать свои слова, она чуть сдвинула груди Флоренс вместе, прижав их ладонями с боков, а затем сдавив талию. – Примерно вот так.
Флоренс прижала ладонь к губам, чтобы не ахнуть от смущения.
Эдвард ощутил такой спазм между ног, что вынужден был задержать дыхание, боясь, что его могут услышать. То, как француженка касалась Флоренс, и то, как вздрагивала девушка в ответ на эти прикосновения, будило в нем незнакомые желания. Казалось, никогда раньше он не желал женщину так страстно. Если бы Эдвард не знал, что в доме полно людей и в любой момент его могут увидеть, он бы удовлетворил сам себя – до такой степени был возбужден. Вот-вот его мужское естество взорвется от напряжения!
Тем временем портниха застегнула последний крючок на шее Флоренс и оправила воздушные кружева. Затем она повернула девушку лицом к зеркалу, висевшему, судя по всему, на той стене, за которой прятался граф.
– Ну что, мадемуазель? Как вы себя в нем чувствуете?
Флоренс провела по складкам шелковой бордовой ткани кончиками пальцев. Она сделала это так осторожно, словно яркая ткань могла обжечь ей ладони.
– Я... мне кажется... – пробормотала девушка, – эта вычурность пугает меня.
Мадам лишь улыбнулась в ответ на это признание. Она сняла с волос мисс Фэрли сползающую заколку и, поправив густую гриву волос, снова закрепила прическу. Казалось, портнихе доставляет невыразимое удовольствие касаться Флоренс. И снова Эдвард ощутил жгучее желание. Желание получить запретное.
– Вы видите, как вы женственны, мадемуазель? Этот наряд подчеркивает вашу красоту. Сожгите свое старое платье, оно недостойно вас!
И правда, в новом одеянии Флоренс выглядела иначе, чем в потрепанных панталонах и сорочке. В ней
