— Подозреваемый отвечает описанию?
— Некоторое сходство есть. При нем нет удостоверения личности, но он упомянул ваше имя.
Я кивнула Харбу. Метод траления был его идеей. Мы отрядили шесть групп прочесать частым гребнем территорию в радиусе десяти кварталов от моего «хвоста» телохранителей. Останавливали грузовые фургончики и минивэны. Обыскивали припаркованные машины. Опрашивали людей.
— Мы сейчас на пути, лейтенант. Куда его доставить?
— Приведите его в комнату «С». — Я положила трубку и протянула руку доктору Малруни. — Ваши предположения были чрезвычайно ценны. Возможно, мы как раз поймали своего преступника. Спасибо за помощь.
Мы пожали друг другу руки, и он вручил мне свою визитную карточку.
— Рад был помочь. Не стесняйтесь звонить, если что-то еще понадобится.
Чтобы сэкономить мои силы, мы с Харбом воспользовались лифтом. Все это ощущалось как-то немного обыденно, но именно так заканчивается большинство успешных расследований: скорее комариным писком, чем громом фанфар. Не важно: коль скоро преступник был в наших руках, я была счастлива.
Но все мои надежды разбились вдребезги, когда я увидела, кого привели в комнату для допросов.
— Здравствуйте, лейтенант.
На одиноко стоящем деревянном стуле сидел Финеас Траутт и улыбался мне с терпеливой снисходительностью.
— Это тот человек, который вломился в твою квартиру? — подтолкнул меня локтем в бок Харб.
Я нахмурилась.
— Нет, — ответила я. — Этого зовут Финеас Траутт, через два «т». Добудь мне его криминальный послужной список.
Я вошла и, закрыв за собой дверь, покачала головой, адресуясь легиону колов, сидевших по другую сторону непрозрачного с моей стороны стекла. Затем перевела внимание на своего партнера по бильярду.
— В чем дело, Фин? Ты что, за мной следил?
— Я видел тебя в новостях. Ты сознательно стараешься выманить на себя Пряничного человека.
— Какое ты имеешь к этому отношение?
Фин пожал плечами:
— У меня было немного свободного времени, и я решил своими глазами увидеть, как работает эта ваша схема. У вас три команды по два человека, каждая отрабатывает восьмичасовую вахту. Они держатся за тобой на расстоянии не больше двух сотен футов и до того бросаются в глаза, что нарочно не придумаешь.
В комнате для допросов пахло дымом, потом и отчаянием. Фин тем не менее выглядел совершенно спокойным и даже позабавленным.
— Ты так и не сказал, почему следовал за мной.
— Я рассудил, что убийца сделает еще попытку, но заметит твой эскорт, точно так же, как его заметил я. Поэтому я пристроился сзади, чтобы посмотреть, не делает ли кто-нибудь то же самое.
Я до сих пор не до конца понимала, к чему он клонит, но ощутила волнующее покалывание.
— И ты что-нибудь заметил?
Он кивнул:
— Я заметил две легковые машины и четыре грузовика, во всех было по одиночному водителю мужского пола. Все вели себя подозрительно. Я записал марки, модели и номерные знаки.
— Где эта запись?
— Мы ведь друзья, Джек, не так ли?
Я нахмурилась. К чему вдруг такая уклончивость?
— Мне бы хотелось так думать, Фин.
— А друзья оказывают друг другу услуги, верно?
— Так, значит, это услуга?
— Конечно. Я не люблю, когда моих друзей обижают. Уверен, что и ты смотришь на дело так же.
Теперь все встало на свои места.
— У тебя, очевидно, неприятности?
— Хранение. Кокаин. Суд будет в следующем месяце. Мне светит срок, и немалый. — Фин поскреб свою лысую голову: прозрачный намек на свое заболевание. — Но этого срока у меня уже не осталось.
Я не ответила. Повисло молчание. Я знала окружного прокурора, и дело Пряничного человека было достаточно значимым, чтобы за его арест он продал и жену, и мать. Но я не любила сделок с преступниками, даже с полезными и сотрудничающими, даже с теми, которые играют со мной в пул.
— Я сейчас вернусь.
Я покинула комнату для допросов и в коридоре столкнулась с Харбом. Он вручил мне распечатку данных по криминальной биографии Фина.
Там было несколько обвинений в нанесении телесных повреждений, два — в попытке убийства, одно — в непредумышленном убийстве и два — в убийстве второй степени. Никаких приговоров: в каждом случае либо обвинение было вскоре снято, либо подсудимый оправдан.
— Ты, кажется, однажды арестовывала этого парня?
— Да. На него наскочили несколько вооруженных хулиганов. Двоих он убил, а еще троих отправил в больницу. Самозащита. Траутт даже не был вооружен.
Надо заметить, что у всех других жертв нападений Фина после имен стоял номер уголовного дела: то есть у каждого тоже был криминальный послужной список.
Единственное его правонарушение, не связанное с насилием, был кокаин. Дело было заведено недавно, всего пять месяцев назад. Количество найденного кокаина было достаточным для того, чтобы даже указанный окружной прокурор предъявил обвинение в хранении с целью сбыта, а не просто в хранении.
Я вернулась обратно в комнату «С». Фин сидел, закинув ногу за ногу, и выглядел совершенно непринужденно.
— Чем ты зарабатываешь на жизнь, Фин? — спросила я.
— Проворачиваю сделки.
— Торгуя наркотиками?
Он скорчил гримасу:
— Я не торгую наркотиками.
— Тебя арестовали с тридцатью граммами кокаина.
— Я его не продавал.
— Это что же, для личного пользования? — презрительно фыркнул Харб.
Фин смерил его взглядом.
— Морфий расслабляет, делает слезливым. Кокаин снимает боль и позволяет сохранять бодрость.
— Где вы берете кокаин? — спросил Харб.
Фин пропустил его вопрос мимо ушей и сосредоточил внимание на мне.
— Так мы помогаем друг другу или продолжаем указывать друг на друга пальцем?
Я пристально посмотрела в глаза Фина. Его личная жизнь меня не касалась, но я действительно не любила наркотики, особенно тех, кто их употреблял и продавал. С другой стороны, тогда, в бильярдной, он спас меня от бандитов, и он же, быть может, только что обеспечил нам крупнейший прорыв в нашем расследовании.
И хотя я была служителем закона, профессионалом, который никогда не позволял личным чувствам влиять на его поступки, мне по-своему нравился этот парень.
— Договорились. Я улажу это с окружным прокурором.
— Могу я получить письменное подтверждение?
— У тебя есть мое слово.
Он кивнул, затем передал мне свою записную книжку. Первой шла запись: «Белый джип, фургон, развозящий мороженое, Р912 556».
