Неожиданно она спросила:
— Скажи, взрослые всегда правы?
— Сказала! — обрадовался он случаю излить злость. — Если б они всегда правы были, разве бы такое было! Вот дядя Костя…
И он рассказал Тане о том, о чем никому не рассказывал: о дяде Косте, его смерти, о своем дружке Димке и его гибели.
Сначала Таня слушала невнимательно, но потом не спускала глаз с Валерки.
— Какой он смелый, Дима твой! — сказала она, останавливаясь. — А я вот трусливая… Трусливая!
— Да что ты! Ты тоже смелая.
— Не смелая, — заплакала Таня, — я не по-пионерски поступаю…
Растерянный Валерка пытался ее утешить. Но Таня плакала навзрыд, и Валерка испугался. Он чувствовал, что у Тани неладно дома. Но что же он мог сделать? И Валерка только дергал ее за руку и повторял:
— Ну чего ты, Тань! Тань! Ну, все хорошо будет, вот увидишь!
Наконец Таня успокоилась и стала рассказывать ему о том, что мучает ее. Между мамой и отцом конфликт. Есть у мамы сестра Софья Васильевна. Она кажется сердитой, а на самом деле добрая. У нее несколько месяцев назад утонул муж. Мама очень любит сестру, а отец не любит тетю Соню. И еще больше он не любил ее мужа. Из-за этого мама с папой и раньше часто ругалась. Недавно к маме приходил человек и все выспрашивал про тетю Соню и ее мужа, но мама ему ничего не сказала. Да и сказать-то нечего. Мама о своей старшей сестре очень высокого мнения. Тетя Соня ее выходила и спасла во время оккупации. А недавно пришло на имя мамы письмо. Когда она его вскрыла, там было второе письмо, и на нем написано: «Прошу передать лично Софье Васильевне Дороховой». Мама хотела отнести письмо тете Соне, но папа начал ругаться и сказал, что он «из-за этой шизофренички может испортить репутацию». Мама спорила с ним, даже плакала, но папа взял письмо и не разрешил его отнести. И вот уже третий день в доме житья нет. Мама плачет, отец кричит. А сегодня утром он отдал письмо Тане и сказал так, чтобы мама не слышала: «Если не хочешь, чтоб всем было плохо, отнеси это письмо в милицию». Таня согласилась, но потом вспомнила мамины слезы и теперь не знает, что делать. Конечно, папа прав, наверно, это письмо надо сдать в милицию. Но маме это доставит такое горе… Короче, Таня совсем не знает, что ей делать.
Валерка стоял ошеломленный. Какой-то гад пишет письма, от кого-то что-то скрывает, а из-за него Танины папа с мамой ругаются, Таня плачет!.. Что делать? Но тут Валерка вспомнил: ведь записал его в шахматный клуб майор Миронов, он же сказал, чтобы Валерка подружился с Таней, потому что она очень хорошая девочка… Надо пойти к нему.
Они сели на троллейбус и поехали к зданию КГБ. Таня молчала, Валерка был полон решимости. Он знал, что поступает правильно, но понимал, что Тане сейчас не слишком-то легко. Он тронул Таню за рукав.
— Ты только сразу скажи ему. Он поможет.
Утром Миронов прибыл в Крайск и сразу же поехал в управление. После бурных приветствий Луганов повел его к полковнику.
— Сначала ты нам свои новости выложи, а мы тебе тоже кое-что расскажем.
Скворецкий поднялся им навстречу.
— Загорел, — сказал он, — видно, поменьше нас время в кабинетах проводил.
— Где уж нам! — смеясь, ответил Миронов, пожимая руку полковнику. — Меня вот Василий напугал: успехи у вас тут большие.
— А вот послушаем тебя и расскажем. Излагай, что там у вас.
— Спиридонов, товарищи, навел меня на некоторые мысли, — рассказывал Миронов. — Во-первых, люди, которых использует Оборотень, — это случайные личности. В основном он опирается на тех, кого завербовал еще в лагере. Ярцев или тот же Спиридонов. И оба они — Ярцев в последнее время меньше — занимались темными делишками, что, конечно, исключено для профессионалов-разведчиков. Спиридонов создал целый подпольный синдикат. И это рано или поздно стало бы известно ОБХСС. По-видимому, положение Оборотня было очень затруднительным, раз он воспользовался помощью таких людей. Теперь, что за личность Спиридонов. Это человек морально опустошенный, давно ни во что и ни в кого не верящий, поддавшийся в годы войны обещаниям полковника Соколова обеспечить ему после свершения ряда диверсионных актов в тылу райскую жизнь на Западе. Наступление войск Первого Украинского фронта сорвало его переброску в наш тыл, он был оставлен в лагере, а потом инсценировали его побег. Пленных перебили, и он был уверен, что о его прошлом не знает ни одна душа.
— За ним чувствовалось присутствие кого-либо или он действовал один? — спросил полковник.
— Впечатление, что один. И вообще все это похоже на самодеятельность, хотя связи огромные, знакомства чрезвычайно обширные. К тому же связан с контрабандой, а контрабандисты весьма осведомленные люди. Но, в общем-то, у меня осталось впечатление, что Спиридонов фигура бутафорская. Актер. Дожил до сорока с лишком лет, начитан, неглуп, но… ни убеждений, ни принципов, ни программы. К тому же один раз Родину уже предал и за это не пострадал. Ему надо производить впечатление, надо нравиться женщинам, и, конечно, нужны деньги. Отсюда и уголовщина, и легкое подчинение Дорохову- Соколову при вторичной встрече. Сведения, которые он послал в Москву, пустяковые. Хоть и консультировал его сам Соколов, но работать его не научил. А вместе с тем тип очень изворотливый, ловкий.
— Так. Замечательно, что одно щупальце мы у этого спрута отрубили, — сказал Скворецкий. — Значит, причастных к делу там выясняют?
— Выясняют, но, думаю, большинство из этих людей просто замешаны в темных махинациях и к шпионажу не причастны.
— С вашими делами выяснили. Теперь смотри, что у нас… Василий Николаевич, покажи.
Луганов положил перед Мироновым конверт, на котором быстрым и ровным почерком было написано:
«Прошу передать лично Софье Васильевне Дороховой».
Миронов вынул письмо. Тем же почерком было написано:
«Привет из старинного города. Изучаю исторические памятники. Брожу между плит, помнящих Болотникова и Лжедмитрия. Как костюм? Если не в порядке, то не отвечай. Если получен, сообщи по адресу Марианны».
Подписи не было.
— Неужели он? — спросил, не веря своим глазам, Миронов. — И кому же? Жене. Да что вы, товарищи, он же знает, что она у нас под контролем. Ей-богу, для Оборотня это уж слишком примитивно.
— Не так, как думаешь, — сказал Скворецкий, — это письмо было вложено в другой конверт. И его с обратным адресом следует сегодня же взять. Конверт находится в знакомом тебе семействе. А для начала мы пригласим к нам гражданку Дорохову.
— Может, для начала посмотрим конверт? — спросил Миронов. — Где он?
— У Семичевых. Поедешь вместе с Василием Николаевичем. А Дорохову непременно вызовем. Прошлый раз она что-то утаила.
— Так как же будем действовать?
— Поезжайте к Семичевым. Я вызову Дорохову. А сейчас на задание.
…Когда они позвонили к Семичевым, дверь открыли сразу. Рослый мужчина с испуганным взглядом спросил, что им нужно.
— Мы из Комитета безопасности, — представился Миронов, — хотим поговорить с вами и вашей женой.
— Пожалуйста, пожалуйста. Проходите, — пробормотал мужчина.
— Здравствуйте, — сказал Миронов, входя в гостиную.
Сестра Софьи Васильевны еле заметно кивнула.
— Таня, иди-ка в спальню, — приказала она темноволосой девочке, — готовь уроки!
— В прошлый раз мы говорили с вами о вашей сестре Софье Васильевне, — начал Миронов, принимая ее безмолвное приглашение и садясь в кресло. — Теперь нам опять предстоит небольшой разговор.
Семичев с Лугановым прошли в кабинет.
— Не могли бы вы показать конверт, в котором было письмо, адресованное вашей сестре? — спросил
