– Врят-ли смогу дать на этот вопрос ответа. Нравственность, - это своего рода регулятор внутреннего поведения, и каждого он свои, индивидуальный.
– Как может быть индивидуальным то, что разрабатывалось на протяжении многих веков, от нравственности пещерного человека, до современного? - Платонов задавал вопросы ответы на которые были просты и сны для любого умного или образованного человека.
«Все ясно, он меня прощупывает на ум и сообразительность… Обычное поведение заумного человека. Но твой ум выражаться в математических формулах той науки, которую ты не понял и не поймешь…»
– Никто ее не разрабатывал, это вообще не возможно. Она есть в человеке с самого рождения, только у пещерного и современного человека они по разному выражаются, как и у всех людей на планете. Взять вас профессор, и какого ни будь уркогана. Последний увидев ночью неподвижное тело вдруг не с того ни с сего не станет обшаривать его карманы а просто скрепя сердце пройдет мимо, и это
–Вы что, читаете мысли?
– Редко и пока что плохо. Да не смотрите вы на меня так, я же сказал, - пока редко и плохо.
Профессор помолчал но потом все равно не вытерпел и спросил: Мне интересно, что вы чувствовали в тот момент когда были под действием «Агниса» - Курт краем глаза увидел как Милютин толкнул локтем в бок ученого. Тот и в правду забылся, ведь Лавров с Галиевым не знали о истиной цели операции, вернее, о ее причине. Курт почитал что все таки стоит ответить, поскольку солдатам из того обрывка фразы все равно ничего не понятно, а любопытство Платонова как ученного можно понять.
– Врят-ли вы поймете,- не волнуйся капитан, все под контролем, - за несколько коротких минут я познал больше чем вы все в ИАЗ вместе взятые. - Этого конечно не было, вернее могло быть, но Курт тогда не захотел, поскольку это было слишком сложно и он боялся запутаться. - И еще
– Как вы это определили?
– По одежде. Он был одет в белые брюки, голубую рубашку с синим воротом. - Айдар все это время слушавший их разговор присвистнул а Милютин удивленно обернулся к Курту.
– Тогда точно галлюцинация, - уверенно заявил он. - Я многих видел, но чтобы в такой одежде и по Зоне…
– Не спорю, но дело в том, что это пижон каким-то образом курок пистолета заблокировал. На расстоянии.
– Это как? - Не доверчиво спросил Лавров.
– Ни как! - Отрезал Милютин. - За дорогой следи!
– Я слежу…
– Вот и следи.
Некоторое время шли молча, и каждый думал о своем. Курт о том что вскоре снова станет обладателем сверхартефакта. И желательно единственным. Милютин не довольный тем что Курт в присутствии солдат завел об этом разговор не знал верить ему или нет. Лавров Айдар Курту верил и сейчас думал откуда в Зоне мог взяться так странно одетый человек да еще с такими способностями, а Платонов пораженный догадкой не знал, стоит ли ее высказывать при всех и стоит ли вообще. Лавров мысленно материл Милютина, с вспоминал покойного Амельченко и с ужасом думал что вернуться могут действительно не все. А Галиев не думал, он мечтал о том как по прибытию обратно на базу, он отслужит свой срок, а затем найдя где ни будь своих земляков и под говорив их изобьет Курта… Именно это Курт и прочитал в его мыслях, куда почти что случайно залез чтобы узнать что на уме солдата после драки. То что он там увидел ни сколько его не испугало, он лишь огорчился по тому поводу что в группе стало на одного человека меньше которому он более менее доверял.
«Если в течении нескольких часов он переменит мнения, я его сам пристрелю… Надо же, мало того что заслуженно понес наказание, так еще бросился на меня с ножом, и это после того как я абсолютно обосновано его проучил, все го лишь толкнув на землю. Ладно был бы горцем каким, а так… Я даже от него этого не ожидал».
Курт снова вывел их на асфальтированную дорогу, но не шоссе, а самую обычную поселковую и они зашагали дальше, несколько раз пугнув небольшую стаю слепых собак.
– Курт, - Позвал Платонов. - Припомните хорошенько, - вы, что то чувствовали рядом с тем человеком?… Ну, в смысле…
– Я понял, о чем вы. Знаете, в тот момент я чувствовал столько… Хотя чувствовал. Это было чувство несовершенства перед ним, - он вообще был идеальным, ни одного изъяна.
– Надо же. - Воскликнул капитан. - Сверх человек признался в том, что есть существа вывшее его…
– Капитан, если ты хочешь, таким образом, меня задеть в отместку за прошлые события, - у тебя этого не получится. Твое мнение меня абсолютно не волнует, - оно для меня сродни писку кенга, - не приятно, но это ведь не повод чтобы опускаться на четвереньки и бормотать в ответ… Как впрочем и мнение всех остальных людей. - Курт отвечал спокойно и даже несколько пренебрежительно, именно так, чтобы максимально дать понять свое превосходство над офицером СБУ. За весь разговор Курт не поворачивался к Милютину но чувствовал как тот буквально побелел от злости, а когда Айдар не выдержал и хохотнул, - капитана обернулся к нему но сталкер в ответ лишь подражая Курту сказал капитану чтобы тот не злился, мол что поделаешь раз так?
Курту такая лесть молодого сталкера была не очень приятна, он вообще не любил когда кто-то в его присутствии его расхваливал или защищал, но говорить об этом он не стал.
– Каждому свое, капитан.
– Да? Ну, в этом плане я с тобой согласен. - И в который раз, Милютин улыбнулся очень странно и не определенно, но Курту это точно не нравилось.
– Это все видят или только я? - Спросил Платонов таким голосом будто увидел Излома в обнимку с кровососом и в довершении у первого в руке была початая бутылка водки.
Курт огляделся и понял в чем дело, - они подходили к одному из много численных феноменов Зоны. Если раньше они шли по солнечной поселковой асфальтированной дороге, по бокам которой рос лиственный лес, то теперь, каждый явственно видел совсем другой лес и дорогу. Через десять-пятьнадцать метров лес резко, будто нарисованный сменялся совсем другой, не вообразимой картиной, - вместо лиственного, мрачноватого, без травы и усыпанный гнилыми листьями, начинался сосновый. И не просто сосновый, а просто сказочный, - высокие, очень высокие янтарные стволы из казались источали мягкий рассеянный свет. И свет это пронизывал лес своими лучами как солнце освещает темную комнату столбиками света в нутрии которых кружились миллиарды пылинок… Но в этих лучах пыли не было, они были кристально чистыми и невообразимо четкими, будто материальные. Если посмотреть вверх, то ты понимал природу этих лучей, - шапки сосен были такими широкими, что представляли собой сплошной бирюзовый ковер, и сквозь редкие просветы и проникал солнечный свет.
И земли не было, лишь крупный желтые песок, в некоторых местах поросший тонкими стебельками матировавшей травы. И песок этот в тех места где на него попадали солнечные лучи
