Войти в Тень

Я все так же молча протянул ему следующую сигарету.

– Потом мать увезла меня на острова. Я еще год почти не разговаривал, сначала от шока, а потом, стеснялся своего акцента.

– Ну, не так уж ты похож на латиноса, – утешил я его. – Во всяком случае, если не приглядываться.

Кай хмыкнул, и мне послышался знакомый яд в интонации.

– Это здесь и в Европе видят именно то, чего нет у самих. Восточные черты. А там, – он неопределенно мотнул головой. – Там как раз наоборот.

Мне хотелось спросить, были ли из-за этого какие-то проблемы, хотя я был почти уверен, что были, но он опередил меня.

– Меня почти сразу отдали в закрытую спецшколу для детей влиятельных родителей. Там все были со странностями, так что, можно сказать, мне повезло.

Я даже не предполагал, что его настолько проймет. Но он продолжил:

– А потом, когда матери не стало, ее родственники оспорили наследство, и я оказался… здесь.

Последнее слово отличалось от остальной фразы, и я понял, что мы пришли. Вечер странных откровений закончился. Но я все-таки понадеялся когда-нибудь еще получить подробности этой истории.

Мы нырнули в дверной проем, и я включил фонарик.

Кай пожал плечами, сам он не чувствовал в этом необходимости, и прошел вперед.

– Так что не имею ни малейшего понятия ни о культуре моего отца, ни о том, что с этим связано. Ясно, твое высочество?

Агрессия на излишне выданное откровение? Вполне похоже и понятно. Я кивнул ему в спину и усмехнулся.

– Никаких проблем, самурай.

…Вернувшись в катакомбы, мы закрыли дверной блок, и Кай профессионально восстановил все примитивные механические сигнализации «имени революции». Пока мы спускались по лестнице, он, кажется, все еще напряженно о чем-то думал. Я вежливо не лез глубже, чем лежит связь.

А потом мы с ним дружно сломали явно сделанный не очень давно и на скорую руку, распределительный щит. И только тусклые мигающие синие лампы аварийного освещения остались унылым напоминанием о занесенной сюда когда-то цивилизации.

Кай довольно оценил дело рук своих. Махрящаяся обмотка, на которой кое-где отчетливо виднелись искусно воспроизведенные следы маленьких острых зубов – всего лишь хороший нож и точность, – убедительно доказывала, что порча проводки – работа крыс. А ведь крысы есть везде.

– Отлично, Кай. Идем?

– Да.

Когда мы сделали свое черное дело, Кай решил, видимо, договорить.

– Ты вот спросил, а я вижу. Здесь все чужое. Может, для отца было и не так, но для меня все. И я не хочу думать, что это… эти… имеют ко мне какое-то отношение. Ясно?

– Да я давно все понял, парень. – Я нагнал его и положил руку на плечо. И тут же почувствовал, что зря это сделал. На меня вдруг начала наваливаться чугунная тяжесть.

– Ssscccchhheisse! Эй, я же сказал!

Все-таки Кай слишком восприимчив, все-таки…

– Кай. Мне кажется, или у тебя есть еще много дел?

Оскар, как всегда, вышел на канал вовремя. Его голос, пройдясь по внутренней связи, как будто облил телекинетика ледяной водой, и тяжесть сразу ушла с моих плеч. Кай развернулся на каблуках и, неопределенно махнув рукой, почти убежал по коридору.

Я слегка отдышался и двинулся вслед за ним.

Все-таки эмоции в нашей работе – одна из ведущих сил. Подчиняясь эмоциям, мы можем творить странные и подчас чудовищные вещи. Эмоции – это как топливо для нашего Дара. И именно поэтому так важно держать их под контролем. Тот же Кай в несдержанном порыве может просто раскатать в лепешку небольшой аэропорт, причем не особо напрягаясь. Что же может натворить пирокинетник, когда не получается остановить рвущуюся на волю силу, я как-то видел. Джонас ведь контролирует свой Дар хуже всех нас.

Вот против таких случайностей и существуют связки. Работают в них обычно по двое: один – так называемое «оружие», второй – «пульт управления». Мобил и Ментальный штурман. Как Джонас и я, как Кай и Оскар, ведомый и ведущий.

Но что бывает, когда у менталыцика летит контроль, я даже вспоминать не хочу.

Оскар встретил меня около двери в нашу комнату. Кая нигде не было видно, видимо, он уже вошел внутрь. Я сложил большой и указательный пальцы колечком.

– Все в норме, босс. Он просто перенервничал из-за всей этой кровищи. Ты же знаешь, как он относится к таким вещам. Ты бы отбалансировал его, что ли?

Оскар внимательно на меня посмотрел.

– Ты считаешь, что я с ним не работаю? Просто… Впрочем, ты теперь уже в курсе. Это трудно, когда семейная, детская травма накладывается на проявления Дара, ты же знаешь.

Я кивнул и пожалел, что здесь нельзя курить.

– Ладно. Он же успел взять себя в руки. А если что, я бы перехватил управление.

– Да.

Оракул кивнул и зачем-то похлопал себя по карманам.

– Это дело… Я думаю, что после нам понадобится отдых не меньше трех недель. Ты как? Где-нибудь на островах потеплее?

Я удивленно на него посмотрел, но отказываться от приятных перспектив не стал, а сразу добавил:

– И с хорошим игорным бизнесом.

Стаковски улыбнулся и сказал:

– И с рыбалкой на яхте.

Я просто издал по своему каналу какое-то невразумительное восхищенное мычание и зашел за Стаковски в гостеприимно распахнутую им дверь. И почувствовал, как тонкий щуп Дара, что оставил Кай на выключателе распределителя, слегка напрягся. Я даже почти услышал мягкий щелчок. И коридор погрузился в чернильную темноту.

Ночь мы с Оскаром разделили на двоих. Ни Джо, ни Кай с их спецификой Дара в ночной караул не годились, и поэтому мы в приказном порядке отправили их спать. Господин Лукас уже с час как мирно похрапывал на своем диване. Уроненная им пустая бутылка лежала на полу, и Лукас во сне иногда покачивал ее пальцами.

Я и оракул расположились друг напротив друга в переставленных для удобства ближе к двери креслах. Стаковски частично принял на себя поддержание ментальной сети, и я смог ненадолго впасть в забытье, которое на заданиях гордо именовал сном. Всю ночь мы с Оскаром сменяли друг друга, следя за раскинувшимся вокруг ментально контролируемым пространством. И хотя я, конечно, сузил рамки тревожности, несколько раз нам пришлось дернуться. Два раза это были какие-то странные, не опознаваемые плески рядом с машиной – резвилась местная фауна, а один раз чужая машина примерно с час проторчала у обочины как раз в том месте, от которого мы сюда свернули. Более внимательное сканирование быстро установило, что в машине банально трахались. Оскар хмыкнул, и я, пожав плечами, придавил восприятие. Только сексуального возбуждения перед марш-броском мне как раз и не хватало. Хорошо Оскару, у него направленность Дара другая, её не так задевают внешние раздражители. С горя я почти по-настоящему заснул. И проснулся лишь тогда, когда мне начал сниться какой-то маловразумительный кошмар.

Мне снилось огромное пространство, краев которого я не видел, вероятно, из-за искусственно