целлофана едва прикрывали зловонную сизую массу разлагающейся гидрокомбовой оболочки, усыпанную пушистыми шариками плесени.
Я включил холодильник, открыл сигнальный глазок и захлопнул дверцу. Теперь над индексом «4» горел предупреждающий красный огонь.
По описанию Болла, Пашич был примерно моей комплекции — значит, сейфами с этим индексом пользовался Дюмон. Итак, в последний момент он не сумел заставить себя выйти в воду на поиски Пашича. Даже попытался вскрыть пакет с оболочкой, но ужас перед чем-то оказался сильнее тревоги за жизнь товарища…
Я разыскал сейф с индексом «6», взял пакет и спустился через овальный люк в нижний зал — батинтас. Просторное помещение с двумя бассейнами в центре имело низкий потолок и вогнутые стены, облицованные белыми плитами какого-то керамического материала. Свет плафонов ровным сиянием растекался по узлам и деталям арматуры батинтаса. Толстые трубы с коленчатыми переходами, громадные воронки, двойной ряд спаренных грушевидных баллонов — все сверкало белизной и почти не отбрасывало теней и оттого казалось обманчиво легким, изящным. Лишь темный квадрат чугунных стенок большого бассейна тяжеловесно выделялся на общем фоне, словно подчеркивая свое особое назначение. Бассейн до половины наполнен морской водой. Вода прозрачна, на дне видны мельчайшие обломки раковин и тонкие, усеянные множеством отверстий трубы. Малый бассейн, круглой формы, отделен от большого барьером из белой пластмассы, через который переброшен маленький трап с гнутыми поручнями. Перейти из воды в круглый резервуар с растворяющей жидкостью — дело одной секунды. Поблескивают похожие на удилища стержни подъемника, форсунки душевых колонок и то, что мы называем «колесами обозрения», — большие ободья с петлями и пружинами.
Я обернулся и увидел в зеркале темноволосого верзилу с пакетом в руке. Мы обменялись дружелюбными жестами.
Рядком — три гермосейфа. Один из них — хранилище для водолазных поясов. Должно быть, этот… Угадал. Пояса оранжевые, желтые, красные, белые. Знать бы, какого цвета пояс у Пашича… Ладно, увидим. Если, конечно, здорово повезет.
Пояс я выбрал белый. Проверил аккумуляторы и нож. Вспомнив совет Болла, снял со стенда квантабер. Конечно, из этой штуковины можно вдребезги разнести любого кальмара, но плавать с ней неудобно… Будем брать? Или будем надеяться, что гастрономические интересы спрутов ограничены сферой, исключающей человека?.. Двенадцать ячеек на стенде, квантаберов столько же: Пашич ушел безоружным. Видно, был твердо уверен, что стрелять не придется. Он знал эти воды, и его уверенности можно доверять… Да, не вернулся, но зависело ли это от качества его вооружения? Вряд ли. Ведь, кроме квантаберов, есть еще и огневая мощь скутеров. Очень жаль, мистер Болл, однако далеко не всякую беду возможно отвратить удачным выстрелом… Я легко бы мог представить себе Пашича с геологической киркой в руках. Но не с квантабером. Это больше подходит Дюмону. Перекресток прицела и ярко-голубые сумасшедшие глаза… Я погладил тяжелый приклад, поставил ружье на прежнее место.
Вскрыл пакет и начал вытряхивать гидрокомбовую оболочку — сыроватую на ощупь черную пленку, покрытую похожим на мех ворсом. Оболочка струилась ручейком поблескивающих складок — она и в самом деле напоминала только что снятую шкурку морского котика и даже распространяла запах свежей рыбы. Из пакета выскользнул и развернулся плавник. Последними на металлический настил шлепнулись черные ласты.
Одежду долой. Душ, свистящие струи воды с запахом хвои. Неполное сальто и — вверх ногами: душ по системе неойогов… Ладно, поплескались и хватит, пора в оболочку. Бр-р-р… липнет к телу: внутри — холодная слизь. Это не надолго, нагреется. Обтянут так, что ощущается рельеф мускулатуры. Попрыгал, проверяя крепления ластов. Ну вот, легко, удобно, практично, эластично. Одним словом, купальник.
Натягиваю капюшон. Вместо отверстий для глаз — мягкий и влажный теслитовый пластик. Стараясь не моргать, «втираю очки». В буквальном смысле этого выражения. Резь под веками, слезы, я плохо вижу сквозь студенистые линзы. Почти ничего, так… неясные контуры. Но это лишь до погружения в воду.
Снаружи только ноздри и рот. Теперь самое грудное… На конце сдвоенного шланга респиратор особой конструкции, — который раз, а все привыкнуть не могу: загубник в рот, две трубочки в ноздри. Вдох, выдох. Необыкновенно легко, потому что чистый кислород. Глубокий вдох и полный выдох — где-то там машина замерит объем. Холодок по спине: вот-вот хлынут в горло струи легочного наполнителя. Не успеешь опомниться — о-у-уп! — и уже под завязку.
О-у-уп!.. Боль в груди — глаза на лоб! Респиратор в сторону, опускаю край капюшона. Клейкий эластик прочно затягивает разрез в оболочке, ноздри и рот. Подхватываю пояс и бросаюсь в бассейн.
Вместе со мной погружаются мириады крохотных пузырьков. Потом они все разом покидают меня, устремляясь к поверхности сверкающим облаком. Прощай, воздушная стихия!..
Боль в груди постепенно проходит. В бассейновом зеркале скользит мое отражение. Острый акулий плавник на спине, как вымпел, на локтях плавнички поменьше, пальцы рук в перепонках. Длинные ласты, выпуклые пузырьки теслитовых глаз… Кто-то из восторженных репортеров назвал первых гидрокомбистов «ангелами моря». Название привилось. Но сами профессионалы-глубоководники величают себя по-другому: «ангелы тьмы». Я знаю, в чем тут дело, и поэтому чувствую себя хранителем маленькой тайны.
Ангел тьмы… Что ж, дело привычное. Вынимаю нож и вкладываю клинок в небольшую щель возле зеркала. Болл говорил, что здесь обыкновенный фотоэлемент. Верно — сразу послышался гул компрессорных установок.
Давление нарастает и быстро и плавно; Непомерная тяжесть вдавливает живот. Еще и еще… Кожу покалывает. Жжет. Оболочка словно из крапивы. Все нормально: «прорастает» гидрокомбовый ворс. Сквозь кожные поры до кровеносных сосудов. Творцы оболочки инженеры-бионики использовали принцип действия крапивных стрекалец — сейчас это кажется делом простым. О том, как было сначала все очень трудно и сложно, знают немногие…
Сколько было споров, сомнений и даже человеческих жертв, пока не пришли окончательно к выводу: дышать в воде так, как привыкли, не обязательно. И вот ошеломительный успех: на больших глубинах можно обойтись без легочного дыхания. «Дышит» вся оболочка: кислород из воды — в гидрокомбы и в кровь. Гидрокомбы — мост с двухсторонним движением: туда — кислород, обратно — углекислый газ. Нет, даже не мост. Правильней — жабры. Но лучше, чем у рыб. Совершенней.
Подношу к глазам руку с перстнем-батиметром. Карбункул батиметра уже сменил красный цвет на оранжевый: давление в бассейне перевалило за сто атмосфер.
Поплавал немного, чтобы организм быстрее привык к новому состоянию. Движения обрели плавность и какую-то уплотненную легкость. Жжение и покалывание перестали беспокоить, лишь резь в глазах от контакта роговицы с теслитовым пластиком еще напоминала о моем недавнем человеческом прошлом.
Наконец, давление в батинтасовом зале превзошло давление внешней воды. Сработали механизмы, открывающие выход в океан, — участок дна бассейна с гулом провалился вниз. Меня закружило водоворотом и вместе с потоком вынесло в темное пространство. Тяжелая плита проворчала моторами и поднялась на прежнее место.
Плотная, холодная тьма… Но мне тепло: в оболочке предусмотрена система обогрева — лабиринт молекулярных цепочек токопроводящего полимера. Карбункул батиметра тлеет оранжевым угольком, циферблат перстня-часов фосфоресцирует голубоватым кружочком.
Луч фары лизнул закругленные стены подбункерного резервуара, спугнул стайку маленьких рыбок, осветил холмики занесенного сюда ила, обломки раковин и одинокую актинию с мохнатым венчиком ярко- красных щупалец. Выход из резервуара перекрывают массивные зубья ограждения. Поднимать эту решетку, конечно, не стоит. Проверяю, на месте ли нож, отталкиваюсь ластами и проскальзываю между зубьями. Тихо, как тень. Осторожная длинная тень с плавниками… Будь внимателен, будь начеку! «…Че-ку… че- ку», — пульсирует кровь в висках. Ангел тьмы, царь океана, будь начеку! Осматривай все, наблюдай. Замечай и учитывай каждую мелочь. Ты сегодня не просто подводник, ты — подводник-спасатель, десантник. Ищи и найдешь. Если не Пашича или его следы, то по крайней мере причину помешательства Дюмона. Ведь не кальмаров же он так испугался… «Че-ку, че-ку», — пульсирует кровь надоедливо. Это пройдет, скоро пройдет. Будь начеку!..
Дно перед станцией ярко освещено прожекторами. Там и тут видны полупогруженные в ил обломки гранита, поросшие султанами горгоний и цветами морских анемон. Эти «цветы» — белые, с матово-
