Не тронь гориллу

Я прикончил свой джин-тоник и пошел к бару приготовить себе еще порцию. Я решил увеличить время своей смены, чтобы дать время усвоиться алкоголю, прежде чем перепасовать мяч Компаньону.

– Правильно, полицию я терпеть не могу. Тем более, чтобы спасти девчонку, я нарушил неприкосновенность жилища, выломал дверь и набил кое-кому морду. А полиции только дай повод устроить мне кучу неприятностей, особенно если Амбра по дурости примет сторону своего сутенера, в которого, судя по всему, влюблена как кошка. Так что в этой ситуации я могу положиться только на тебя. К тому же у тебя самой полно друзей среди полицейских, которые занимаются малолетками. Я, разумеется, не прошу тебя сотворить чудо, но сделай для нее ровно столько, сколько сочтешь нужным. Постарайся убедить девочку бросить торговать собой и посмотри, куда ее можно пристроить на работу. Делай все, что угодно, только, прошу, обо мне ни слова.

– Не знаешь, у нее есть семья?

– Я ни хрена о ней не знаю. Наверное, где-то есть, но кто они: садисты, от которых она сбежала, или нормальные люди, переживающие из-за ее исчезновения, я понятия не имею. На первый взгляд, она вряд ли из благополучной семьи.

Сильвия на мгновение задумалась:

– Хорошо, справлюсь в полиции, не заявлял ли кто об исчезновении. На тебя ссылаться не буду. Но если Амбра заговорит о тебе, все равно неприятностей не избежать.

– Амбра не знает моего имени и, могу поспорить, не назовет имени своего дружка. – Я прикончил второй стакан и сделал попытку встать, чтобы наполнить его вновь, но Сильвия удержала меня, положив руку на колено.

– Кончай опустошать мой бар. Скажи мне, у тебя-то что общего с этим мерзавцем?

Я откинулся на спинку дивана.

– Ничего, – ответил я. – Я расследую одно громкое дело, и мне кажется, он имеет к этому отношение…

– Что за дело, если, конечно, не секрет?

– Убийство.

– Черт возьми, я думала, что ты уже прекратил работать в агентстве.

– Давно. Сейчас я делаю это от собственного имени, сам не знаю почему. – Я коротко пересказал Сильвии случившееся, что произвело на нее большое впечатление.

– Ты полагаешь, тебе стоит совать нос в такое дело? – спросила она, когда я закончил. – Лично я не вижу ничего, что подтверждало бы невиновность Скиццо.

– Действительно, ничего нет, если не считать того, что он не умеет водить мотоцикл и в официальном расследовании есть дыры величиной с дом. В любом случае, моя задача – собрать как можно больше фактов и имен. А уж Мирко сам будет решать, что из этого может сработать на суде и под каким соусом это подавать.

– Мирко – отличный адвокат, но я не верю, что он может творить чудеса…

Я глянул на часы: десять вечера.

– Еще раз прости за то, что создал тебе кучу проблем. Мне пора. Дай знать, если будет что-то нужно, и держи меня в курсе.

– Не волнуйся, будет сделано. Есть еще какие-нибудь указания, мистер Шерлок Холмс?

– Элементарно, доктор Ватсон: выполняйте эти – все будет путем. А я возвращаюсь топтать собственный прах. – Я обнял ее и поспешил на улицу в поисках такси, которое отвезло бы меня в «Леонкавалло».

2

Следующие десять дней, точнее, немногие часы моего бодрствования промелькнули молнией, заставив меня потерять ориентацию во времени, но я не сидел сложа руки, как и мой Компаньон, который действовал по собственной программе.

В слабой надежде откопать какие-нибудь детали, которые могли бы мне помочь, я начал с того, что просмотрел переданный мне Мирко список уже допрошенных полицейскими свидетелей. Мне надо было решить, кого из этого списка стоит навестить в первую очередь. Я выбрал чету Гардони и сиделку Труди. Накрутил номер телефона виллы, чтобы договориться о предстоящем визите. Мой звонок, естественно, не вызвал особого восторга Гардони-отца. Хотя он и согласился встретиться со мной, но постарался дать понять, что я – гнусная личность, переметнувшаяся на сторону врагов после того, как ел его хлеб и соль. Свидание с ним должно стать первым из завтрашних встреч, причем назначено на девять утра. Следующим будет визит к толстухе сиделке.

Между этими двумя телефонными звонками мне удалось переброситься парой слов с моим старым добрым приятелем Даниэле Дзуккеро. С годами он превратился в официального представителя (читай, лидера) социального центра «Леонкавалло», то есть в персону, которую через день таскают в полицейский участок, чтобы предъявить кучу обвинений и судебных исков. Во имя нашей давней дружбы, несколько подпорченной тем, что я выбрал в жизни иной путь, добрый приятель Даниэле согласился помочь реконструировать все передвижения Скиццо накануне убийства. Во имя нашей старой дружбы – и политического расчета, разумеется.

Дело Скиццо спровоцировало охоту властей на все так называемые «несистемные» миланские группы, и Даниэле надеялся продемонстрировать, что к его социальному центру не может быть претензий. Мы договорились, что он организует мне встречу со всеми, кто работал в центре в тот вечер, когда Скиццо вышибли из «Леонкавалло». По словам Мирко, это было последнее, что тот более-менее помнил, и я надеялся, что эта встреча укажет направление дальнейших поисков.

Поэтому в одиннадцать вечера я постучал в дверь здания на улице Ватто в районе Греко, готовый посетить планету, на которую в последние восемь лет высаживался очень редко.

«Леонкавалло» – «Лео» или «Леонка» для своих – походил на огромную трехэтажную казарму с обширным двором, из которого через тяжелые кованые ворота можно было выйти на улицу, параллельную