Мои гости ушли дружной гурьбой в два часа ночи, и мне показалось, что между Стефанией и Слоном пробежала искра. Я остался в одиночестве созерцать стопку тарелок, грязные стаканы и переполненные пепельницы. Телефон Валентины не отвечал. Она могла быть у своего дружка-хирурга, хотя вряд ли. Ее любовники немного значили для нее, и она редко посещала их. Так, изредка, когда на нее наваливалась тоска или ей была необходима страсть погорячей, чем та, которую я или мой Компаньон могли предоставить в ее распоряжение.
Вероятнее всего, она сидит дома, гадая на ромашке, продолжать встречаться со мной или нет, поскольку я оказался неспособен уважать оговоренные пределы отношений и принимать ее такой, какая она есть.
Может быть, мне вновь выпала хреновая карта. В порыве мазохизма я решил провести ревизию воспоминаний, чтобы отобрать лучшие, коль скоро наши отношения подошли к концу. И первое, что мне пришло на ум, наша с ней поездка на уик-энд к морю несколько недель назад. Двести километров в поезде показались мне самым прекрасным времяпрепровождением в жизни. Был великолепный солнечный день. Я смотрел на проносящиеся за окном пейзажи, прислушиваясь к ее ровному дыханию во сне, моя ладонь уютно устроилась на ее колене. Я чувствовал себя в гармонии с миром, чего со мной никогда раньше не случалось.
Я включил радио, настроился на джазовую волну, и музыка составила мне компанию в оставшиеся часы бодрствования.
Часть третья. В потемках
Интерлюдия
Ученики продвинутого курса айкидо попрощались с учителем и начали покидать зал, наполненный запахом чистого пота физических упражнений. Мальчики выглядели уставшими и обессилевшими. Учитель подошел к одному из них и, обняв за плечи, попросил задержаться.
– Да, учитель.
– Я хотел поговорить с тобой. Ты ведь не откажешься посвятить несколько минут старому болтуну?
Мальчик улыбнулся, вытирая пот, катившийся по лбу:
– Я всегда рад беседе с вами.
Японец тоже улыбнулся. Он уже давно жил в Италии и потерял привычку, присущую восточным людям, – скрывать от других свои эмоции. А вот мальчишка, стоявший перед ним, казалось, преуспел в этом искусстве. Учителю никак не удавалось прочитать его, как он делал это с другими учениками. Обычно одного взгляда на напряженные или расслабленные плечи мальчиков было достаточно, чтобы он ясно увидел их самые потайные чувства.
– Ты действительно рад?
– Конечно.
– Хорошо, тогда и я тоже рад. Я боялся, что ты никогда не радуешься. Ты должен простить мои опасения.
Выражение лица мальчика не изменилось, однако его спина заметно напряглась.
– Я не понимаю почему, учитель. Мое настроение меняется, как и у всех остальных. Я бываю счастлив и бываю грустен, когда как.
Старик кивнул.
– Как у всех остальных, – повторил он. – Ты очень хочешь походить на всех остальных, не так ли?
– А вы считаете, что я не такой?
Старик предпочел не отвечать напрямик.
– Ты дорос до уровня своей группы. Плохие ученики остались далеко позади, хорошие научились расслабляться, прислушиваясь к своему телу. Ты отличный ученик, но пытаешься мешать телу отдыхать. – Он положил руки ему на голову. – Ум нужен, для того чтобы научиться расслабляться. Ты же все время прислушиваешься к своему сердцу. Ты его боишься?
– Я ничего не боюсь, учитель. – Мальчик оставил смиренный тон, внутренне ощетинившись.
– Это большая неправда! Только глупцы ничего не боятся, а ты не глупец. Ты боишься сознаться в своем страхе…
– И чего я, по-вашему, боюсь?
– Себя самого. – Учитель понял, что попал в цель, потому что мальчик на мгновение потерял невозмутимость, позволив ему разглядеть эмоции, которые его заполонили. – Когда ты выходишь на татами, ты борешься с самим собой, а не с противником. Ты боишься, что твоя тень обернется против тебя. Не смотри на меня так, я не ясновидец. Я занимаюсь этим искусством очень давно и научился читать людей. – Учитель погладил мальчика по голове. – Что у тебя здесь, чего ты так боишься? Не хочешь сказать твоему старому учителю?
Мальчик помрачнел:
– Есть много, чего я в себе не понимаю. А то, что понимаю, мне не нравится. Что-то во мне не так, что- то не так работает. Я думал, что рано или поздно все наладится, но нет, становится только хуже.
Старик покачал головой:
– Это потому, что ты избрал ложный путь. У всех нас есть что-то, что работает не так, как хотелось бы, и что нам не нравится. Не меняется лишь то, что нельзя изменить. Мудрые учатся жить с тем, чего не могут победить, и ищут гармонии. В айкидо есть гармония, потому что вселенная есть гармония. Энергия нашего тела находится в равновесии, уравновешены добро и зло. Если ты признаешь это, тогда и то, что тебе не нравится, найдет свое место.
– Я не знаю, как это сделать, учитель. Я пытался.
Учитель улыбнулся:
