Они палили «в молоко», но пару раз пули ложились в опасной близости от него, и холодные снежные брызги летели ему в лицо. Дорога здесь делала небольшой подъём, и они брали слишком низко.
Саша бежал зигзагами, как заяц от своры борзых, наполовину оглохнув от грома выстрелов. Его выручало только то, что даже на таком расстоянии от города на шоссе часто попадались стоящие машины, хорошо перекрывавшие врагам сектор обзора. Именно они принимали на себя почти весь вражеский боезапас.
Парень уже успел оценить диспозицию и нашёл её удручающей. Шоссе было двухрядным, но с достаточно большой разделительной полосой. С обеих сторон не было ни деревца, только ряд чахлых кустиков, обозначающих собой зелёные насаждения. А за ними — ровное как стол поле, тянувшееся, насколько хватало глаз, точнее, фонаря. Мощность снежного покрова на этих колхозных угодьях вполне могла приближаться к человеческому росту.
Из этого Данилов сделал простой вывод — бежать можно только вперёд. Завязнув в снегу, он облегчит преследователем задачу до предела, а это в его планы не входило. Он хотел ещё побарахтаться.
Александр как на автопилоте нёсся от одного укрытия к другому под набирающим силу дождём из пуль. Никаких глубоких мыслей в этот момент в его сознании не было, да и неглубоких тоже. Само сознание ушло на второй план, уступив место механизмам, гораздо более древним, чем сама человеческая раса. Мысль была одна, даже не мысль, а установка — выжить любой ценой. Вопрос «для чего?» не ставился.
Они брали Сашу в полукольцо, лучи трёх фонарей лихорадочно искали его. Несколько раз им удавалось его обнаружить, и тогда автоматы били почти прицельно. Только панелевоз, огромная дизельная фура и пара рейсовых автобусов, очень кстати оказавшиеся на пути, спасли беглеца от неминуемой гибели.
Но большей частью лупили наугад, вслепую. Правда, иногда пули оставляли за собой след, похожий на то, как изображают лазерный луч в фильмах серии «Звёздные войны». Трассеры… В такие момент тьма над шоссе расцвечивалась новогодней иллюминацией, а Данилов замирал, стараясь слиться с фоном. Его спасало только обилие металлического хлама на дороге.
Зато была и хорошая новость. Ряды карликовых уродцев кончились, и слева высилась сплошная стена настоящих деревьев. Похоже, не посадки, а полноценная роща, дававшая хоть какую-то надежду на спасение. Именно туда начал упрямо пробиваться Александр, но каждую его попытку пресекали интенсивным беспокоящим огнём. Как назло, левая полоса была почти свободна от мёртвых автомобилей, и укрыться там было негде.
Почему же они гонятся за ним так упорно и не жалеют патронов? Думают, что закон ещё может вернуться, и тогда он будет опасен как свидетель? Или его приняли за соратника расстрелянных братков, который, если дать ему уйти, приведёт по их душу остальную банду? Откуда им знать, может, в километре лагерем расположилась кодла отморозков?
Справа тоже закончилось унылое однообразное поле, и вместо него потянулся достаточно крутой спуск. Овраг, дна не разглядеть. Прыгать туда Саше не хотелось. Под снегом могли скрываться острые предметы, приземление на которые закончится распоротым животом и смертью куда более болезненной, чем от пули. Впрочем, как только беглец приближался к краю оврага, огонь становился настолько плотным, что он нырял обратно под прикрытие машин. Даже пять метров без этой защиты могли оказаться непреодолимыми.
Они гнали его вперёд, не давая свернуть. Таков был их бесхитростный и вроде бы обречённый на успех план. От ближайшего из преследователей беглеца отделяло метров шестьдесят, но отрыв и не думал увеличиваться. Александр бежал быстрее, меньше проваливался в снег, так как весил всего шестьдесят кило против их центнера, но чаще падал. Враги в их тяжёлом обмундировании должны были при каждом шаге проваливаться глубже, но твёрдо держались на ногах. Наверное, потому, что были спокойны и сосредоточены.
Саша был скорее спринтером, чем стайером. Он довольно быстро начал выдыхаться, уже минуте на пятой почувствовал боль в боку. Он не знал, какова физподготовка у этих «санитаров», но молил Бога, чтоб не было никакой. С бойцами элитных, да и любых других, если честно, родов войск ему не потягаться.
Судьба над ним словно издевалась. Она позволила ему пережить Армагеддон только для того, чтобы раз за разом нарываться на людей, которые спят и видят, как сделать из него удобрение для новой жизни.
Он снова оглянулся. Враги сильно растянулись. Один шёл ровно, а двое отстали. Похоже, они начинали уставать. Но не все — тот, что бежал впереди, даже приблизился. Стоит ещё раз упасть, и всё, капут. Сильная резь в боку… Надо дышать носом, не ртом, и следить за ритмом дыхания. Вдох-выдох, вдох- выдох. Чёрт возьми, догоняет!..
Фонарь всё ближе и ближе. Теперь Саша уж точно почувствовал себя загнанным зверем, не волком, а беззубым травоядным. Оленем, блин.
Стрелять стали гораздо меньше и, похоже, только прицельно. Одна пуля просвистела рядом с ухом. С таким же успехом она могла его отстрелить. К этому моменту его уши так замерзли, что перестали восприниматься мозгом как части организма. Другая пролетела в сантиметре от темени, парень почувствовал огненный мазок по волосам. Он помнил, что «пуля, которую ты слышишь — не твоя», но это приносило мало облегчения.
Пока его выручали только темнота да целый список счастливых случайностей, но бесконечно это продолжаться не могло. Если так пойдёт дальше, то они смогут поймать его живым без единого выстрела. Ещё немного, и Александр просто свалится в снег.
Хватаясь за последнюю соломинку, Данилов решил прорываться туда, куда подсказывало ему вновь включившееся сознание — вправо, к оврагу. Во тьму, сулившую смерть или спасение. Либо и то, и другое.
Враги, похоже, не ожидали такого поворота событий. Тот, кто должен был прикрывать правый фланг, отстал сильнее всех и теперь мог помешать беглецу только неприцельным огнём. Но он и того не сделал. А тот, кто бежал впереди, замешкался, похоже, меняя обойму.
Саша был уже у самого края оврага, когда вслед ему, наконец, ударили из трёх стволов. Чувствуя, что вот-вот будет настигнут целым роем пуль, он совершил совершенно немыслимый прыжок из самых последних сил. Этот кульбит привёл бы в ужас любого легкоатлета, но своей цели он достиг — полёт закончился уже за пределами насыпи.
И опять ему повезло. Он не сломал шею и даже не вывихнул ни одной конечности. Внизу не оказалось ни острой арматуры, ни камней, ни деревьев, или они были, но он их благополучно избежал. Только ровный, покрытый глубоким снегом склон, достаточно пологий, чтобы снежная масса могла на нем задерживаться, но достаточно крутой, чтобы человек мог съехать по нему на пятой точке. И Саша поехал.
Данилов летел вниз по склону, ветер свистел в ушах, и в памяти у него оживали светлые эпизоды из далёкого детства — вот он на простой картонке катится с огромной горки, которую строили на площади в его родном городе. Да-да, и он когда-то был ребёнком, которого нельзя было загнать домой, который мог часами гулять во дворе, носиться наперегонки и играть в войнушку. Но всё это, как говорится, было давно и неправда.
Тогда ему не стреляли в спину из самых настоящих автоматов, но дух захватывало почти так же. Весь спуск занял примерно десять секунд, они не показались Саше вечностью, но за это время он успел подумать сразу о нескольких вещах. Во-первых, о своих пожитках, которые остались в машине братцев-мародёров. Там был и его фонарь, без которого придётся очень туго в бесконечной темноте. А во-вторых, о перспективах его похода на восток. Сколько ещё ему предстоит вынести, прежде чем он дойдёт?
Удар оказался неожиданно чувствительным, едва не вышвырнув душу прочь из Сашиного измученного тела. Снежок внизу успел схватиться коркой и встретил его совсем не мягкой периной. Но в этом были свои плюсы — по твёрдому насту можно было бежать.
В голове звенело и трещало, дыхание превратилось в хрип. Дико болел правый бок, принявший на себя всю силу столкновения. Только бы не рёбра…
Он был на пределе. Если что-то и удерживало его в этом мире, то только остатки воли. Хотелось одного — не вставать и не шевелиться. Но разлёживаться было некогда. Где-то на шоссе мельтешили
