средству или встретить свой последний час.
Из всех мертвецов только этот шакал и был одет по-зимнему, остальные бедняги закутаны в тряпки как солдаты разбитой армии Наполеона. Пусть покоятся с миром, он не будет их тревожить. Если кому-то придётся поделиться с ним одеждой, то пусть это будет тот, кто сам явно снял её с чужого плеча.
Александр уже начинал стягивать валенок с холодной окоченевшей ноги, когда его передёрнуло. Это запоздало взбунтовалось его прежнее «я», то, что осталось в нём от интеллигентного юноши из Новосибирска. Та часть, которая ещё не порвала с прежней жизнью.
«Чем ты тогда будешь отличаться от этого грабителя мёртвых?» — вопрошала она. Но парень спокойно проигнорировал этот порыв. Он знал, что ничем, кроме того, что ещё живой и немного умнее, поэтому имеет шанс остаться в живых ещё какое-то время.
Данилов быстро переобулся, порадовавшись, что ему повезло найти мертвеца с подходящим размером ноги. Обувь села как влитая, а ведь если бы попался недомерок с тридцать девятым, то он на свои ласты никогда бы её не натянул.
Затем пришёл черед верхней одежды. Онемевшими руками парень расстегнул куртку мародёра и накинул её на себя. Тот был одного с ним роста, но значительно шире, так что она легко налезла поверх двух Сашиных свитеров. Это же позволило Александру легко надеть снятые с мертвеца штаны поверх своих брюк. От одной мысли, что придётся разоблачаться на таком морозе, равно как и о прикосновении к голой коже одежды, снятой с трупа, брала оторопь. Пусть он лучше будет как капуста. Чем больше слоев задерживают нагретый воздух, тем теплее.
Немного подумав, Данилов решил экспроприировать и кроличью шапку. Его вязанная была довольно тёплой, но никто не скажет, какие изменения погоды ждут впереди.
Александр уже собирался уходить, когда заметил деталь, которую его взгляд сначала упустил. Что-то лежало в снегу возле правой руки мертвеца. Какой-то ремешок. Парень машинальной поддел его ногой и вытянул из сугроба лыжную палку. Ремешок был ничем иным, как темляком для удобного захвата. Там же оказалась и остальная часть лыжного комплекта — всё в отличном состоянии.
Вот чем объяснялась мобильность покойного мародёра, да и сам факт его долгой жизни. Что ж, спасибо тебе, добрый человек. Может, в аду тебе спишут пару грешков за спасение одной жизни.
Проверив крепления, Александр сделал первый неуверенный шаг. Лет пятнадцать прошло с тех пор, как он в последний раз занимался этим видом спорта. Третий класс средней школы…
Оказалось, что ничего хитрого в этом нет, и вскоре Саша эмпирическим путём освоил эту науку заново. Теперь он мог перемещаться раза в полтора быстрее, чем пешеход. Но главным преимуществом была экономия сил. С «журавлиной» ходьбой, когда каждую секунду выдираешь ноги из снежной толщи, даже не сравнить.
И снова Саше почудился умысел, замысел и промысел Божий. Что бы он делал, если бы этот гаврик пошёл бы дальше, благополучно отдохнув? Остался бы и без одежды, и без средства передвижения.
Итак, в путь. Если верить карте, до магистрали оставалось всего несколько километров. Конечно, теперь идти станет легче, но сколько он пройдёт, прежде чем на его след выйдут «братья наши меньшие»?
Александр давно не обращался к Богу. Ещё подростком он понял, что тот не Дед Мороз и не Золотая рыбка, исполнять желания своих чад Всевышний не расположен. А может, дело в том, что никто не любит нытиков, и Вседержитель не исключение. И вот впервые за десять лет парень вполголоса повторял слова молитвы.
Саша догадывался, что со стороны выглядит смешно со своими неуклюжими движениями и далеко не атлетической фигурой. Бегом от инфаркта, блин. Спортобщество «Трудовые резервы», бляха-муха. Но некому было оценить картинку и посмеяться.
Полчаса он потратил только на то, чтобы научиться ходить, не сбиваясь и не теряя темпа. Ещё сорок минут ему понадобилось, чтоб добраться до железной дороги. Двадцатью платился Александр за желание срезать путь через бурелом и овраги.
За это время он успел раз восемь проститься с жизнью, когда ветер доносил до него звуки, похожие на шорох волчьих лап. Тогда он сжимал лыжную палку до боли в ладони, собираясь дорого продать свою жизнь даже с этим «оружием». Но всё обошлось. Парень решил, что лёгкой добычи на дорогах всё ещё оставалось больше, чем охотников, которые не успевали всюду.
Рельсы скрылись под снегом, и здесь, на равнинном участке, где не было насыпи, Саша легко мог бы пройти мимо. Пропустить их ему не дала катастрофа двухнедельной давности. Пассажирский состав сохранился только наполовину. Остальная его часть вместе с маневровым локомотивом выгорела дотла, и теперь скелеты вагонов стали саркофагами для костей пассажиров.
Данилов прикинул расстояние до эпицентра. Оно было слишком большим, чтобы всё могло так основательно выгореть только от светового излучения взрыва. Скорее поезд накрыло огненной волной, когда от вспышки рванули цистерны на соседних путях. От них самих остались одни катки, над которыми возвышались остатки стенок, похожие на лепестки. Мазут, бензин, дизтопливо? Шандарахнуло так, что вагоны товарняка, стоявшего через один путь, погнуло и посекло осколками в решето, а часть из них и вовсе сошла с рельсов.
Но ещё раньше, чем Саша их увидел, он почувствовал слабый запах. Пахло гарью и тем, что всегда ассоциировалось у него с железной дорогой. Возможно, пропиткой для шпал. Но в этом букете присутствовало что-то ещё — резкое, химическое. Повинуясь догадке, Данилов разгрёб носком валенка снег. Под ним была не убитая морозом трава, а чёрная спекшаяся корка. Внешне похожая на асфальт, на ощупь она оказалась маслянистой и крошилась под ногами. Земля была не просто выжжена. Её верхний слой сняло как ножом вместе с травой и корнями. Почва, пропитанная жирной копотью, источала густой едкий запах, от которого резало глаза и першило в горле.
Александр прошёл ещё метров сто в том же направлении, обходя поваленные столбы и железные фермы. В какой-то момент вонь стала одуряющей. Тогда парень интуитивно взял вправо, и только удалившись на порядочное расстояние от странного места, вздохнул полной грудью.
Похоже, в час икс тут был выброс в атмосферу большого количества токсичной дряни. Парень подозревал, что если бы он пришёл сюда дней десять назад, то его смерть была бы быстрой. Но всю последнюю неделю дули такие ветра, что любое облако давно разогнало по всей области. А дождь ещё раньше должен был потушить тлеющие пожары. Только запах и остался.
Аммиак? Нет, он летуч. Хлор? Нет, тоже вряд ли. Какие ещё есть отравляющие вещества, долго сохраняющиеся на местности?
В тех цистернах могли перевозить не только топливо, но и удобрение, и сырье для химической промышленности, и даже что-то похуже, вроде отработанных ядерных отходов. Они, правда, не имеют вкуса и без запаха. Когда всё это воспламенилось от светового излучения взрыва, в воздух попал такой коктейль, в котором люди, уцелевшие в катастрофе, должны были погибнуть быстрей, чем в газовой камере.
Из темноты выступали всё новые остатки инфраструктуры железной дороги. Бетонные столбы и металлические конструкции, назначение которых было для него тайной. И вагоны, всё новые вагоны. Вокруг них ковром лежали вещи и тела, почти неотличимые друг от друга.
Мародёры не могли обойти эту делянку стороной, так что лучше было не тешить себя чрезмерными надеждами. И точно, многие чемоданы были явно второпях обысканы, а их содержимое — вывалено на снег. Если тут и были уцелевшие пассажиры, то им явно не хватило времени даже забрать своё. А эти пришли позже, чтоб основательно пограбить останки.
Тщательно выбирая дорогу, Александр шёл вдоль полусгоревшего пассажирского состава. Судя по обтекаемым линиям, это был один из новейших скоростных поездов, которые с большой помпой пустили на этой линии года три назад. Поравнявшись с более-менее сохранившимся вагоном, Данилов прочитал на почерневшем от сажи боку название рейса: «Новосибирск — Новокузнецк» и криво усмехнулся. Надо же, им по пути. Жаль, билета нет.
Пройдя ещё немного, он наугад навёл луч фонарика на оплавленный провал окна и даже не удивился, увидев в купе мертвеца в обгорелых лохмотьях, который раскинул руки так, словно собирался заключить кого-то в объятья. Б-р-р-р-р… Изыди. Однако для того, чтобы отбить у Саши желание лезть внутрь, требовалось нечто большее. В вагоне-ресторане могло найтись то, чем он мог разнообразить своё меню.
