И мама снова задумалась. Я ждал, что мама скажет сейчас своё последнее слово и успокоит меня. А мама так и не могла решить, что лучше — раскрыть ли секрет Полвона или обо всём умолчать?
— Надо же такому случиться, когда нашего отца нет дома! — досадовала мама. — И Кобил-лайлак вмешивается не в своё дело. Для чего говорить людям неправду?
Ворча, мама вошла в дом и вскоре вынесла конверт.
— Совсем забыла. Отец письмо прислал!
Письмо было написано большими корявыми буквами. Конечно, отец привык держать увесистую пастушью палку, а не тоненькую авторучку. После бесчисленных приветов всем нашим односельчанам (от семи до семидесяти!) он писал:
«Письмо твоё, Гайрат, получил. Рад, что все вы живы-здоровы. А что касается моего здоровья, то должен сказать, что оно с каждым днём улучшается. Собир-амак тоже совсем поправился. Санаторий наш расположен в очень красивом месте. Каждый день нам показывают кино. Товарищи наши — люди хорошие. Два киргиза, один узбек, трое русских и мы с Собир-амаком. Нашего лечащего врача зовут Евдокия Ивановна. Она пожилая женщина, и такая добрая, такая внимательная, словно мать родная… Сынок, ты пишешь, что каждый день ходишь с Носиром на ферму помогать чабанам. Молодцы вы, доброе дело делаете! Мы с Собир-амаком вами очень довольны. У меня к тебе большая просьба, и ты исполни её. Это касается Полвона. Прошу тебя, побереги пса до моего возвращения…»
Я поднял голову и взглянул на маму:
— Слышишь, о чём он просит?
Бедная мама! Она ничего не могла мне ответить.
— Знаешь, сынок, — сказала она наконец, — нам нужно посоветоваться с каким-нибудь умным и надёжным человеком и поступить так, чтобы «ни вертел не сгорел, ни шашлык».
Было уже совсем темно. Я сидел на суфе, прислонившись к стволу карагача, и раздумывал над мамиными словами.
Она сказала: «Чтобы ни вертел не сгорел, ни шашлык». А это значит, что я не должен говорить неправду и в то же время нельзя огорчать отца. Как сохранить Полвона? С кем посоветоваться, кому доверить тайну, которая нет-нет да тревожила меня уже в течение целого года?
Наверное, лучше всего было поговорить с Пулод-амаком. Он человек прямой и любит честных людей. Если Пулод-амак узнает, что Кобил-лайлак подбивал меня говорить неправду, то Кобил-лайлаку не поздоровится. Вот какой у нас председатель!
Пойти к Пулод-амаку? Да ведь у него в доме эти гости! Разве при них поговоришь? Нет, нет, это невозможно.
СОВЕТ
Утром чуть свет я помчался к Носиру. Тот ещё, конечно, валялся в постели. Но я быстро растолкал соню.
— Ты чего так рано? — спросил Носир, протирая глаза.
И я поведал ему историю Полвона — с самого начала, не скрывая ничего…
Вы спросите, почему я ему доверил свою сокровенную тайну? Вы знаете Носира и вправе спросить об этом. Но теперь он уже не тот Носиршатрама, каким был раньше. Мой друг стал совсем другим. Так кому же ещё я мог рассказать о своей тайне, как не ему?
Носир слушал меня внимательно, даже лоб наморщил.
— Я думаю, — сказал он, когда я закончил свой рассказ, — лучшим советчиком может быть наш учитель Муким-зода. Он нам поможет.
Носир быстро оделся, схватил лепёшку, и мы тут же отправились к дому Муким-зода. Увидев нас в такую рань, учитель понял, что у нас к нему какое-то неотложное дело.
— Ну, рассказывайте, какое у вас ко мне дело? — спросил он, ответив на наше приветствие.
— У нас не дело, — начал я. — У нас тут одно затруднение, но оно кажется нам целой горой.
— Горой? — улыбнулся Муким-зода. — Да ты, может, преувеличиваешь?
— Нет, это действительно так. Вчера я думал, думал…
И я рассказал всё по порядку. И про Кобил-лайлака, как он к нам домой приходил, и о том, как отец меня просил сберечь Полвона, и о том, что мама совсем растерялась, не зная, как лучше поступить, чтобы не разгневать нашего вспыльчивого отца…
Муким-зода выслушал меня, а потом сказал, улыбаясь:
— Это дело не такое уж сложное, как тебе кажется.
Слова учителя успокоили меня. Я облегчённо вздохнул, будто сбросил с плеч тяжёлую ношу.
— Когда тебя позовут и спросят, — сказал учитель, — ты расскажи всё так, как рассказал сейчас. Ведь солнца полою не закроешь. Так же и правду: когда-нибудь да и обнаружится.
— Я так и хотел сделать, — сказал я. — Но как быть с отцом? Вдруг он рассердится на меня? Вы же знаете его характер.
— Никогда он не рассердится, — твёрдо сказал учитель. — Ты ведь скажешь правду, а не ложь, как Кобил-лайлак. Отец твой не любит лжи, не терпит мошенничества. В тот раз он просто, видимо, не придал значения словам Кобил-лайлака. Ты не беспокойся. Когда Касым-ака вернётся, я сам с ним поговорю и всё объясню.
В самом деле, Муким-зода говорил правильно. Отец хоть и вспыльчивый, но человек честный. И ещё я знал, что отец не ладил с Кобил-лайлаком, а нашему учителю верил и очень уважал его. Я надеялся, что и на этот раз отец прислушается к словам Муким-зода.
В школу я пришёл совсем успокоенный. С последнего урока меня вызвали на ферму. «Вот оно, начинается», — подумал я.
Подходя к загону, я услышал возбуждённые голоса. Спорили гости и Кобил-лайлак. Пулод-амак молчал. Увидев меня, он сказал, обращаясь к приезжим:
— Это Гайрат, сын того самого чабана. Я посылал за ним в школу.
— Очень хорошо, — отвечали гости, отворачиваясь от Кобил-лайлака. — Кажется, он неплохой парень. Пусть он скажет правду.
— Я этого паренька знаю, — стал нахваливать меня Пулод-амак. — И учится неплохо, и отцу чабанить помогает. Наверно, и в комсомол собираешься вступать?
— Да, — отвечал я, не поднимая головы.
— Помни, сынок, что комсомолец должен говорить только правду, — сказал мне один из гостей.
Затем Пулод-амак — будто я не знаю, для чего явились сюда эти люди! — рассказал мне о цели приезда соседей.
Я ещё и рта не успел раскрыть, как встретился со злобным взглядом Кобил-лайлака. Он словно говорил: «Будь осторожен! Не забывай о моём вчерашнем наказе!»
Наступила тишина. Вижу, все смотрят на меня. Все ждут, что я скажу. У меня даже в горле пересохло от волнения.
Я начал с того, как прошлой весной мой отец рассорился с председателем и пригнал баранов в колхозный загон.
— Правильно, правильно, племянник! — хлопнул меня по плечу Пулод-амак. — Рассказывай всё подробно.
Ободрённый его словами, я продолжал рассказывать как по-писаному. Когда же очередь дошла до Полвона, о том, как он пристал к моей отаре в степи, Кобил-лайлак беспокойно заёрзал. Ему не стоялось на месте. Он то прикусывал нижнюю губу, то передёргивал плечами, будто спрашивал меня: «Да что ты мелешь?» Однако я не обращал внимания на Кобил-лайлака и рассказал всё, как было.
— Молодец, племянник! — похвалил меня Пулод-амак.
Гости тоже повеселели — чуть на руках меня не качают!
— Спасибо твоим родителям за то, что воспитали тебя честным человеком, и твоим учителям спасибо, — сказал Бердимурод.
