– Поспешай тогда.
По дороге они зашли в казарму, и Хью отпросился идти с дядей по делу.
Свидетель жил в маленьком вонючем помещении на краю общинной, где был легкодоступен всем, нуждающимся в его услугах. Он сидел на пороге, ковыряя ногтем в зубах. Его ученик, прыщавый близорукий подросток сидел на корточках за его спиной.
– Доброй еды, – сказал дядя.
– И тебе доброй еды, Эдуард Хойланд. Ты пришел по делу или просто составить старику компанию?
– И то и другое, – дипломатично ответил дядя, а затем изложил суть своего визита.
– Так в чем проблема? – сказал свидетель. – В контракте ведь ясно сказано:
Джон Блэк дал Эдуарду овес, Чтоб Эд свиней ему принес.
Как поросята подрастут, Из них двух Джону отдадут.
Подросли поросята, Эдуард Хойланд? – Подросли, – ответил дядя. – Но Блэк требует трех, а не двух.
– Порекомендуй ему холодную примочку на голову. Свидетель свое слово сказал, – и старик жиденько рассмеялся.
Они немного посплетничали. Эдуард Хойланд как мог удовлетворял ненасытную жажду старика ко всякого рода подробностям. Хью хранил благопристойное молчание во время беседы старших. Но когда дядя наконец поднялся, он сказал:
– Я задержусь ненадолго.
– Как хочешь. Доброй еды. Свидетель.
– Доброй еды, Эдуард Хойланд.
Когда дядя отошел достаточно далеко, Хью сказал:
– Я принес вам подарок. Свидетель.
– Покажи.
Хью вынул кисет с табаком, который захватил, когда заходил в казарму. Свидетель принял его, не сказав ни слова, и бросил ученику, чтобы тот спрятал.
– Заходи, – сказал Свидетель и повернулся к ученику: – А ты принеси-ка кадету стул.
Хью начал рассказ, и старик тщательно выпытывал все касающееся его последних вылазок, ругая при этом Хью за неумение запомнить события до мельчайших подробностей.
– Ничего вы, молодые, не умеете. Даже этот паршивец, Свидетель ткнул пальцем в ученика. – Даже он ничего не умеет, хоть и способней тебя раз в десять. Поверишь ли, и тысячи строк в день запомнить не может, а ведь должен занять мое место, когда умру. Да когда я был учеником, мне тысячи строк едва хватало, чтобы заговорить себя и поскорее уснуть. Свистки вы все без горошины.
Хью не возражал, он ждал, пока старик выговорится.
– Ты хотел что-то спросить у меня, паренек?
– Вообще-то да. Свидетель.
– Ну так выкладывай. Язык, что ли, проглотил?
– Вы когда-нибудь поднимались в невесомость?
– Кто, я? Конечно нет. Я же учился на Свидетеля. Мне нужно было запомнить все, что написали Свидетели до меня, а на мальчишеские забавы у меня времени не было.
– Я думал, может, вы мне скажете, что там есть.
– А, ну это совсем другое дело. Нет, сам я туда никогда не забирался, но слышал рассказы многих людей, которые там побывали. Очень многих, тебе столько людей не увидеть и за всю жизнь. Я ведь старый. Я помню отца твоего отца и его отца тоже.
Что же именно ты хочешь знать?
– Что именно? – Как задать вопрос? Как выразить словами смутную боль в груди? И все-таки: – Какое в этом во всем предназначение. Свидетель? Зачем все эти ярусы над нами?
– Что? Джордан с тобой, сынок, я же Свидетель, а не ученый.
– Я думал, что вы, может быть, знаете… Извините…
– Но я действительно знаю. Строки из Книги Начала – вот что тебе нужно…
– Их я уже не раз слышал.
– Так послушай еще раз. Ответы на все вопросы есть в этих строках, если только у человека хватает мудрости увидеть их.
Внемли мне. Хотя нет, дадим возможность моему ученику показать себя. Эй ты! Прочти нам из «Начала», да с выражением. Ученик облизал губы и начал:
Мальчик запнулся, и старик наотмашь ударил его по лицу.
– Начинай снова!
– С самого начала?
– Нет, с той строки, с которой сбился. Мальчик продолжал монотонно декламировать строфу за
