Глава 2. Пятибожия у русов и других народов
Древнего жертвенника
Камни замшелые,
В трещинах пепел
Тех давних дней —
Священных времён.
Через век без малого после возведения Владимиром капища в Киеве произошло новое знаменательное событие. Время было неспокойное, христианская вера, огнём и мечом укрепившаяся было сто лет назад на Руси, шаталась.
Её основная опора, княжеский дом Рюриковичей, погряз в усобицах, вооружённая сила за спиной проповедников кроткого и незлобивого Иисуса не была и вполовину такой, как в те времена, когда, по летописи, «крестил Путята мечом, а Добрыня огнём», когда, по полесским преданиям, реки текли кровью — и по этой крови вплывали в города кресты.
Теперь же иные князья — к примеру, Всеслав Полоцкий, про которого говорили, что и родился-то он от волхованья,[14] и на голове носит потаённую повязку-науз, и волком может перекинуться, и в ночи перелететь за сотни вёрст, окутавшись синей мглой — и сами начинали поглядывать в сторону древних Богов.
И то сказать — неурожаи чередой, у степных границ новые враги объявились — половцы. А виноват кто? А виновата — в глазах многих вчерашних, а то и нынешних язычников — новая вера. Прогневали старых Богов, а из нового, выходит, не слишком могучий заступник.
Про простолюдинов говорить не приходилось — когда пришёл в Новгород волхв, весь город поднялся по его слову на епископа, и не принеси князь Глеб топор на переговоры под полою плаща — кто знает, чем бы обернулось.
Вот в Ростовской земле, от Ярославля до самого Белоозера, поднялись люди за двумя волхвами, которые приносили в жертву «лучших жён», стараясь тем исцелить изуроченную новой чужой верой землю, вернуть её плодородие.
Епископ Ростовский Леонтий, вскормленный в Киево-Печерской обители, попытался унять людей — убили. Это позже напишут житие, где убитый епископ воскреснет, и в ужасе повергнутся наземь убийцы, и сами будут лежать, как трупы, но епископ простит и исцелит их, и лишь потом отойдёт.
В скупой же записи монастырского летописца пока только одно, без угодных Богу, да только не сплетённых ещё прикрас: умучен от поганых.
Вот в такое беспокойное время и произошло интересующее нас, читатель, событие: «В си же времена приде влъхв, прельщен бесчъмь. Пришъд бо Кыеву, глаголаше: Явила ми ся пять Бог, глаголюще сице: поведай людьм, яко на пятое лето Дънепру потеши въспять, а землям преступати на ина места…».
Как сообщает летописец, «верные», то есть христиане, смеялись над Языческим пророком и грозили ему: «Бес тобою играет на погибель тебе», а «невегласи», как называли часто летописцы земляков- язычников, его слушали.
По всему видно — этих последних оказалось немало, поскольку «верные» на сей раз на откровенное, привселюдное убийство не пошли — просто волхв исчез однажды ночью.
Впрочем, неудивительно — сторонников старых Богов будет в Киеве немало ещё и сто с лишним лет спустя после этой истории: вот летописец сообщает о вокняжении в городе князя Рюрика в 1194 году: «И обрадовася вся Руская земля о княженьи Рюрикове, кияне, и крестьяни (здесь: христиане. — Л.П.), и погани, зане всих приимаше с любовью: и крестьныя, и поганыя. И не отгоняше никого же».
Как видим, «поганых» очень долго оставалось значимое число даже в столице крещёной Руси.
Но мы сейчас не о них, не о тех, кто в христианской, или, по крайности, крещеной Руси хранил верность прежним святыням. Это тема для отдельного разговора.[15]
Гораздо больше сейчас нас должны занимать речи волхв «Явила ми ся пять Бог».
На это изречение летописного волхва, смущавшего пророчествами жителей «Матери городов русских», обратил внимание ещё Аничков. При всей неприязни, который сей давно покойный господин вызывает у меня как личность, не могу не признать, что у него случались удачные мысли.
Правда, он, как и Рыбаков, считал, что летописный список нужно сокращать до пяти.
Только, в отличие от Бориса Александровича, сокращал он его не за счёт «птице-пса» Семарьгла, а за счёт единственной Богини киевского капища. Но ведь можно поступить проще.
Ещё Осип Максимович Бодянский — первым — предположил в 1846 году, посвятив этому особую статью, что Хорс — не имя отдельного Божества (благо в перечне оно не отделено от последующего союзом «и»), а эпитет, прирок, прозвище-«хейти» солнечного Даждьбога.
Впоследствии к этому мнению присоединились такие корифеи российской исторической науки и фольклористики, как С. Н. Соловьёв, А.А. Потебня, А.С. Фаминцын.
Подробнее мы разберёмся с этим, когда будем рассматривать значение каждого из пятёрки Богов в заключительной главе. Однако сразу скажу, что присоединиться к такому мнению и пригласить к тому же вас, читатель, для себя зазорным не считаю.
И отнюдь не потому, что в такой, мол, компании и ошибиться не обидно.
Дело в том, что оба имени эти — Даждьбог вне всяких сомнений, Хорс по самым убедительным толкованиям — есть имена Солнечного Божества. А два Бога Солнца (да ещё упомянутых подряд в одном перечне) — явное излишество.
Добавлю также, что попытки распределить эти имена (вкупе с не имеющими к дневному светилу вовсе никакого отношения, как то — Ярило, Троян, Руевит и пр.) по временам года остаются целиком на совести фантазёров из числа современных «неоязычников».
То есть вполне возможно предположить, что они-то истину и угадали — вот только нет для такого предположения никакого основания в источниках. А, раз так, лично я, читатель, тебя ни в чем не неволю, а сам от согласия воздержусь.
Итак, мы знаем, что из шести имён два, следующих одно за другим, принадлежат солнечному Божеству, что именно эти имена не разделены в старейших списках летописи союзом «и», а фундамент капища 980 года в Киеве имеет пять лепестков.
Опять-таки, читателя я ни в чём неволить не могу и не хочу — но для меня это вполне достаточное обоснование счесть, что кумиров было пять, и не за счёт Семарьгла или Макоши, но оттого, что Хорс Даждьбог — это просто имя одного Божества, Божества Солнца.
А, значит, правы и Е.Б. Аничков с Б.А. Рыбаковым, и неведомый волхв, приходивший в Киев, подразумевал именно тех Богов, чьи изваяния установил в 980 году за пределами своего двора будущий вероотступник.
А из этого вытекает очень любопытное и крайне полезное для нашего расследования заключение. А именно — вряд ли бы смог продержаться почти век культ, наспех измышлённый для сиюминутной выгоды и попранный собственным основателем через какие-то восемь лет.
То есть на свете, конечно, многое бывает, но лично я таких примеров в истории религии что-то не припоминаю.
Более того, обратите внимание, читатель, — наш волхв «пришъд бо Кыеву» — пришёл в Киев. А стало быть, почитание пяти Богов существовало и вне столицы Руси.
Я уже говорил, что и у крайне неприятных людей бывают очень верные мысли и наблюдения.
Л.С. Клейн также высказал в своём весьма сомнительном труде по меньшей мере одну дельную, очень достойную внимания мысль — а была ли «реформа Владимира»? Посмотрев на вопрос с позиции того, что
