единственной строчки можно считать удовлетворительной, и тогда уже можно говорить о правильности заключения. Если же мы имеем n-е число строчек, то эта вероятность увеличивается в n раз», — писал Вегенер.
Конечно, во взглядах Вегенера было много ошибочного, ведь наука о Земле не обладала тогда теми точными приборами, какие имеются у геофизиков сейчас, да и строение океанического дна в те времена (гипотеза немецкого ученого сложилась в годы, предшествовавшие первой мировой войне) было практически неизвестно. Тем не менее многие современные ученые разделяют основную мысль Вегенера: материки движутся, они «плывут» по мантии, окутывающей ядро нашей планеты, а не только совершают колебательные движения вверх и вниз, подобно гигантским поплавкам. Однако как во времена Вегенера, так и ныне далеко не все ученые соглашаются с идеями «мобилистов».
Прежде всего, фиксисты категорически отвергают возможность «плавания» материков на огромные расстояния. «Можно высказать только глубокое изумление по поводу того, что подобная гипотеза, основанная на нарочито формальном подходе к крупным проблемам, на полном и последовательном игнорировании всех основных данных геотектоники и ничего, как мы уже говорили, не объясняющая из того, что необходимо объяснить в первую очередь, могла не только обсуждаться в научной литературе, но даже иметь значительный успех и привлечь в ряды своих сторонников весьма авторитетных исследователей. Эти ученые были, по-видимому, загипнотизированы смелостью замысла и блестящим литературным стилем Вегенера», — пишет известный советский геолог В. В. Белоусов.
Сходство очертаний материков, на которое указал Вегенер, может быть результатом чистой случайности, говорят фиксисты, тем более, что в не столь уж отдаленную эпоху эти очертания были совсем иными, о чем свидетельствует полоса прибрежного мелководья — шельф, окаймляющий континенты и острова, — которая в эпоху последнего оледенения находилась выше уровня моря и лишь с таянием льдов была залита водой. А что же касается сходства фауны, флоры и геологической структуры Австралии, Антарктики, Южной Америки, Африки и Индии, то ему может быть дано, по мнению фиксистов, более разумное объяснение: просто-напросто они были когда-то соединены участками суши, ныне ушедшими под воду.
«Непосредственная связь между некоторыми континентами, обеспечившая возможность обмена фауной и флорой, конечно, существовала, но вовсе не обязательно, чтобы она осуществлялась подплыванием одного материка к другому, — пишет Белоусов. — На месте Атлантического и Индийского океанов могли раньше существовать материки и мелкие моря. Такие «мосты» являются более вероятными, чем идея Вегенера».
Вегенер, мобилисты и современные неомобилисты представляют Гондвану как совокупность материков, находящихся в южном полушарии. Материки эти «разъехались» в разные стороны — и это было концом Гондваны. Фиксисты же полагают, что размеры южного «праматерика» были гораздо большими, ибо в состав Гондваны входили не только Южная Америка, Африка, Индостан, Австралия, Антарктика, Мадагаскар, Цейлон, но и часть Южной Атлантики, почти весь Индийский океан и даже южные части Тихого океана. «Разрушение и опускание в мезозое древнего Гондванского материка, — пишет Д. Г. Панов, — дало начало образованию западной части Индийского океана, южной части Атлантического океана, а может быть, в связи с этим находится и возникновение южных частей Тихого океана».[18]
Раскол Гондваны длился не год, не столетия и не тысячелетия, а миллионы лет. Участки суши опускались, покрывались водой и становились дном океана. На мелководьях вырастали колонии кораллов, которые принимались за свой незаметный, но титанический труд — и вот в Индийском, как и в Тихом океане, появились коралловые атоллы, рифы, острова: Мальдивские, Лаккадивские, Кокосовые, Чагос.
И все же существование этих островов не может объяснить сходство, существующее между фауной и флорой Индостана, Цейлона, Мадагаскара и «континентальных», сложенных из гранитов, а не из кораллов, островов Индийского океана, таких, как Сейшельские или Коморские. Вот почему еще в середине прошлого века английский зоолог Склэтер предположил, что спустя много миллионов лет после распада Гондваны в северо-западной части Индийского океана продолжала существовать обширная суша — Лемурия. Она-то и послужила «мостом» для расселения древних животных и распространения растительности. Гипотезу Склэтера поддержали и другие ученые: геологи, зоологи, ботаники, океанографы, палеонтологи. А представители только-только рождавшейся науки о происхождении человека — палеоантропологии — отвели Лемурии исключительно важное место в общей схеме развития «хомо сапиенса». Ибо, по их мнению, на земле Лемурии произошло «очеловечивание» обезьяны и превращение ее в «человека разумного».
Колыбель «хомо сапиенса»?
«Много сотен тысячелетий тому назад, в еще не поддающийся точному определению промежуток времени того периода в развитии Земли, который геологи называют третичным, предположительно к концу этого периода, жила где-то в жарком поясе — по всей вероятности, на обширном материке, ныне погруженном на дно Индийского океана, — необычайно высокоразвитая порода человекообразных обезьян», — пишет Фридрих Энгельс в своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».
Энгельс опирался на работы Дарвина, Гексли и других выдающихся ученых XIX века, заложивших основы современного естествознания и «человековедения». Томас Гексли, сподвижник Дарвина, занимавшийся вопросами происхождения человечества (мы уже упоминали его имя в связи с проблемой происхождения тасманийцев), предположил, что становление «хомо сапиенса», то есть «человека разумного», произошло на затонувшем ныне материке — Лемурии. Взгляды Гексли, как видно из приведенных выше строк, разделял и Фридрих Энгельс, зорко следивший за всеми новейшими достижениями современной ему науки, от математики до палеоантропологии. Гипотеза Гексли была развита другим великим ученым XIX века — Эрнстом Геккелем.
Геккель, тщательно изучив весь материал, которым располагала в то время наука о происхождении человека, пришел к выводу, что в эволюционной цепи, связывающей «хомо сапиенса» и человекообразных обезьян, есть пробел: в ней выпало одно необходимое звено, один вид, промежуточный между человеком и обезьяной. Геккель назвал этот вид «питекантропом», или «обезьяночеловеком». Обитали же, по мысли Геккеля, представители этого «недостающего звена» в Лемурии, откуда они мигрировали на северо-восток, в Индостан и Юго-Восточную Азию, и на запад, в Африку.
Вскоре теория Геккеля блестяще подтвердилась: голландский врач Евгений Дюбуа находит останки питекантропа на острове Ява. Впоследствии находки «обезьянолюдей» были сделаны в Африке и в Индии. Но… говорят ли они в пользу Лемурии, сухопутного «моста», соединявшего континенты и тянувшегося от Африки до Индии и Юго-Восточной Азии?
Авторитет Фридриха Энгельса, Томаса Гексли, Эрнста Геккеля непререкаем. Но ведь они основывались на тех фактах, которыми располагала наука XIX века, — а за истекшее с тех пор время и геология, и палеоантропология, и океанография, и зоология накопили десятки и сотни новых фактов, они располагают новейшими приборами и средствами, о которых не могли даже и мечтать ученые прошлого века. Как же смотрит современная наука на проблему «Лемурия и происхождение человечества»?
Не так давно в нашей стране, в издательстве «Мысль» вышла монография Ю. Г. Решетова «Природа Земли и происхождение человека». Опираясь на новейшие факты, добытые геологией, палеонтологией и палеоантропологией, автор приводит убедительные доводы в пользу того, что Лемурия — восточная часть Гондваны — сыграла очень важную роль в становлении древнейшего человечества.
Около ста миллионов лет назад, пишет Решетов, «в меловую эпоху Лемурия занимала, видимо, область современного Срединного хребта Индийского океана, включая все островные архипелаги, а также острова Мадагаскар, Цейлон, полуостров Индостан и область шельфа Аравийского моря». Время от времени Лемурия соединялась перешейком с Юго-Восточной Азией. Материк Лемурия представлял собой поросшую густыми тропическими лесами низменную сушу, окаймленную с юго-востока, юга и севера вулканическими грядами. Здесь были благоприятные условия для того, чтобы смог появиться и успешно развиваться новый отряд млекопитающих — небольших зверьков, живших на деревьях и питавшихся насекомыми. Постепенно