услышав приближавшиеся шаги.
– Мы можем пройти так, – нарушил ее уединение чей-то грубый, хриплый мужской голос – Черт возьми, я никому не позволю вышвыривать меня из салуна через парадную дверь и запрещать появляться там снова.
– И я тоже, – донесся до Китти раздраженный голос его собеседника. – Этот сукин сын бармен не имеет никакого права выталкивать меня и говорить, будто я уже слишком много выпил. Будь я проклят, если не проберусь туда и не размозжу бутылку об его дурацкую башку!
Они находились совсем рядом с ней, и Китти задержала дыхание, так что едва не лишилась чувств. Внезапно она громко икнула.
– Кто там? – раздался дребезжащий голос. – Том, я слышал, как тут кто-то спьяну рыгнул. Может быть, у этого парня найдется бутылка и нам не придется ломиться через заднюю дверь.
– Верно. Он тут где-то рядом, в этом закоулке. Эй, приятель, куда ты подевался? Нам нужен только глоток спиртного. Не поделишься с нами, а?
– Лучше вылезай, старый идиот, а не то заберем у тебя всю бутылку, а заодно снесем голову просто так, ради удовольствия. Отзовись!
Китти охватила дрожь. Ей оставалось лишь выскочить из своего укрытия и броситься бежать по улице. Но ей не повезло – она угодила в ловушку. Через силу поднявшись, она вскрикнула, попав в объятия одного из солдат, и едва не задохнулась, почувствовав на своем лице кислый запах виски.
– Ба, да это женщина! Том, что скажешь? Ну и находка! Даже лучше, чем бутылка доброго вина.
– И какова она собой? – осведомился другой с сомнением в голосе.
Китти закричала еще громче, ощутив, как мясистая рука зажала ей рот, а другая стала щупать грудь.
– По-моему, сгодится. Давай-ка уложим ее на землю, раздвинем ноги и посмотрим, что нам досталось. Не важно, какое у нее лицо. Набросим на нее флаг янки и совершим месть.
Его спутник расхохотался, и оба принялись стаскивать с нее муслиновую юбку. Китти пыталась сопротивляться, боясь не только за себя, но и за будущего младенца. Но мерзкая ладонь сжала рот с такой силой, что ей трудно было вздохнуть.
Она пошарила в грязи вокруг себя, нащупала какую-то бутылку и изо всех сил опустила ее на голову нападавшему. Стекло со звоном разбилось, обидчик вскрикнул от боли и отпустил ладонь. Она ударила коленом в пах другому мужчине. Послышался отчаянный вопль. Шатаясь, Китти поднялась на ноги и бросилась бежать прочь из переулка, оставив двух пьяниц жалобно стонать в темноте.
Какое-то время она стояла в тусклом свете фонарей салуна, задаваясь вопросом, к кому обратиться, где найти безопасное укрытие. Вероятно, придется вернуться в госпиталь и упросить доктора Малпасса приютить ее хотя бы на одну ночь. Днем, при свете солнца, ей станет ясно, что делать дальше. Теперь же со всех сторон ее подстерегала опасность.
– Эй, кого я вижу!
Вся дрожа, она обернулась направо, откуда доносился голос. Трое мужчин только что вышли нетвердой походкой из дверей салуна и оценивающе смотрели на нее. Один из них, высокий, худой, носил потрепанный мундир армии конфедератов. При виде ее он усмехнулся, обнажив пожелтевшие зубы. Другой был без рубашки, в одних рабочих штанах, босиком. Ноздри у него раздувались, словно у борова, и он с вожделением глядел на нее. У третьего, того, кто заговорил первым, приземистого, плотного, со шрамом, рассекавшим щеку, на месте правой руки висел обрубок.
– Я тебя не забыл, – ухмыльнулся однорукий. – Ты помогала отрезать мою руку.
– Мне… мне очень жаль, – запинаясь, выговорила Китти, проведя ладонью по лбу. – Там было так много раненых… Видите ли, я была медсестрой, работала в госпиталях…
– Да уж, вижу. – Он сошел со ступенек крыльца перед парадным входом в салун. – Я умолял этих идиотов-докторов дать мне спокойно умереть. Но нет, они твердили, что я должен жить. Ради чего? Чтобы вернуться в эту вонючую дыру и умереть от голода? Какой прок от человека с одной рукой? И ты все время была рядом, с улыбочкой на смазливом личике, и несла всякую чушь вроде того, что Бог решил распорядиться моей судьбой по-иному и тому подобное. Это ты помогла им отнять у меня руку. Я чуть не сошел с ума от боли, но хорошо помню, что ты стояла поблизости.
– Берт, ты ведь, кажется, говорил, будто руку тебе отнял доктор-янки, прежде чем тебя отправили в тюрьму, – вступил в разговор человек в порванном сером мундире. – Если эта бабенка была там, то как она попала сюда?
– Ах, куда только делись мои утонченные южные манеры? – Берт отвесил ей насмешливый поклон, смахнув оставшейся рукой шляпу с головы. – Я ведь так и не представил вам эту юную леди. Перед вами мисс Китти Райт, приспешница янки и любовница одного из них – некоего кавалериста, отчаянного рубаки по фамилии Колтрейн.
– Я слышал о нем, – не без уважения отозвался человек в рабочих штанах. – Помнится, солдаты говорили, что Колтрейн, ради того чтобы расправиться с мятежниками, способен спуститься в ад и броситься хоть на самого сатану, если только тот встанет у него на пути. И этот сукин сын был ее любовником?
– Ну да, – хихикнул Берт. – Именно он убил Натана Коллинза. Я сам не знал этого человека, но, судя по тем слухам, которые до меня доходили, он был одним из лучших офицеров армии южан, а янки, приятель этой потаскушки, прикончил его собственными руками только потому, что Коллинз имел несчастье быть в свое время ее женихом.
Человек в рабочих штанах выплюнул кусок жевательного табака на мостовую.
– Кусок дерьма, да и только! Что она здесь делает?
– Ну, я полагаю, ищет мужчину на место своего янки. – Берт приблизился к Китти, она поспешно отступила назад, едва не упав. – Как думаете, сможем ли мы трое заменить одного-единственного янки и доставить удовольствие юной леди?
– Нет! Умоляю вас, не надо!
