Они доехали на такси до пристани и без проблем переправились на остров. Эди успокоилась и радовалась, что Келли все-таки взялась за ум.
Достигнув Данмора, Келли была разочарована, не найдя лодки Майка у причала. Однако она заметила Барта, который, увидев их, в тревоге спешил навстречу.
– Вы знаете, где Майк? – осведомилась Келли.
Обняв Эди, тот ответил:
– Он повел группу на кладбище затонувших кораблей.
– Пожалуйста, отвезите меня туда! Сейчас! – взмолилась она.
Капитан поглядел на Эди, и та взглядом поддержала просьбу внучки. Вздохнув и пожав плечами, он отвел Эди в сторону, и пожелал узнать, что случилось. Та лукаво подмигнула и прошептала:
– Она взялась за ум!
Когда Барт осторожно причалил к лодке Майка, Ронни приветливо помахал рукой.
– Вы уже в порядке? – заботливо спросил он Келли, спустившую на борт.
Она заверила его в своем абсолютном здоровье и поинтересовалась, давно ли команда ныряльщиков ушла под воду.
– Минут пять назад, – сказал он, взглянув на часы.
– Дайте мне, пожалуйста, акваланг и подводную грифельную доску!
Ронни, Эди и Барт в немом изумлении наблюдали, как Келли надевает акваланг и маску. Помахав им рукой, она исчезла за бортом.
Спускаясь по одному из натянутых линей, она быстро достигла цели. Оглядевшись, Келли заметила ныряльщика, подплыла к нему и жестами спросила, где руководитель. Тот показал, и она увидела Майка.
Он стоял к ней спиной. Помедлив, Келли нацарапала на грифельной доске несколько слов, затем подплыла к нему и хлопнула по плечу, больше всего на свете боясь опоздать со своим посланием.
Обернувшись, он в удивлении отпрянул. Меньше всего на свете он ожидал встретить ее на глубине восьмидесяти футов.
Она протянула ему доску.
Он взял ее, озадаченный, и прочел краткое признание:
«Твой мир – мой. Я люблю тебя!»
Едва не задохнувшись, он взял у нее водостойкий мелок и, стерев ее надпись, быстро написал свою:
«Наш мир. Я люблю тебя».
Она потянулась за доской, но Майк выпустил ее из рук и, пока та потихоньку поднималась на поверхность, крепко обнял Келли. Маски и загубники мешали им, и поцелуй пришлось отложить.
Но с ними произошло то, что гораздо важнее поцелуя, – к ним прикоснулась любовь.
