– Робби? Значит, это мальчик. Отлично! Я всегда предпочитал сыновей.
Первое, что почувствовала Анджелика при его появлении, было удивление, потом оно сменилось беспокойством и неуверенностью. Теперь же она просто испугалась.
– Это мой сын, а не твой! Помнишь, именно поэтому ты привез меня в Вуд-Блафф почти три года назад. Тебе не хотелось, чтобы твоя жена узнала обо мне… Ты даже обвинил меня в том, что я спала с другими мужчинами.
– Три года? О, Боже, сколько прошло времени! – нахмурившись, воскликнул Ламар. – А я потерял счет минутам и часам, полагал, что ребенок еще в пеленках… Можно мне взглянуть на него?
– Нет!
– Нет? – удивленно переспросил Оруэлл, вскинув брови. Прежняя насмешливость покинула его.
– Конечно! Скажи, зачем ты пришел?
– Что ж… Пожалуйста… По всей видимости, моя жена не может иметь детей. Сейчас Пенелопа хочет взять на воспитание чужого ребенка… Я приехал… чтобы… забрать мальчика с собою в Денвер.
Анджелика, как ужаленная, вскочила со своего места и закричала:
– Никогда!
– Пенелопа, конечно, никогда не узнает, что это мой сын… Я скажу ей… О! Я расскажу ей о гибели отца мальчика… трагической гибели. А мать… У нее не хватает сил и средств, чтобы заботиться о малыше. А может, она тоже погибла? Словом, это не имеет значения. Мы усыновим ребенка, и никто никогда не узнает, что это на самом деле мой сын.
Анджелика подошла к двери и широко распахнула ее.
– Убирайся, Ламар! Я никогда не позволю отобрать у меня сына.
– Дорогая, будь благоразумна. Я смогу дать мальчику образование, на что у тебя никогда не хватит сил… Да! Он получит самое лучшее образование для нашего времени, познакомится с лучшими людьми… А что ты можешь дать ему?!
Вместо ответа она продолжала стоять, вперив в него взгляд, полный ненависти и презрения. Медленно поднявшись из кресла, Оруэлл произнес:
– Может быть, ты и права… Конечно, это несправедливо – забирать его у тебя так быстро…
Он решительно направился к ней, остановившись на расстоянии всего в несколько дюймов.
– Знаешь, есть шанс уговорить меня взять и тебя в Денвер… В таком случае ты могла бы видеться с ним почаще. Я мог бы устроить это. Сделаем так… С моей стороны обеспечивается жилье и комфорт для тебя, а ты… Ну, сама понимаешь… Я буду приходить к тебе так часто, как смогу вырваться от Пенелопы.
Анджелика попятилась от него, прижалась спиной к стене.
В холодных глазах Ламара загорелся огонек вожделения.
– Ты могла бы уговорить меня прямо сейчас и получить подтверждение того, что снова увидишь своего сына.
– Убирайся! – хриплым от бешенства голосом проговорила она. – Убирайся или я закричу. Никогда – слышишь, никогда! – я не позволю тебе прикоснуться ко мне! Скорее ты окажешься в аду, чем я позволю отнять у меня Робби!
Рассмеявшись, Оруэлл жестко произнес:
– Ты думаешь, что сможешь не отдать мне Робби? Ошибаешься, Анджелика! Неужели ты еще не поняла, что я получаю все, что только захочу, и не выпускаю своего из рук? Я обязательно вернусь за ним.
Подняв руку, он погладил Корралл по щеке.
– А может быть… и за тобою тоже, моя дорогая. Может быть, и за тобою.
Девлин взял на себя всю ответственность за их общее дело с того самого момента, как Анджелика рассказала ему о Ламаре. К своему удивлению, она с облегчением восприняла его роль в качестве руководителя. Как хорошо, когда кто-то принимает за тебя решения и есть сильный человек, на которого можно всегда положиться!
– Мы сойдем с поезда на следующей станции и проедем оставшуюся часть пути на лошадях. Думаю, нам потребуется около недели или дней десять, чтобы добраться отсюда до Морган-Фоллз.
– А почему мы не можем поехать в Портленд или Сиэтл, как собирались? – спросила Анджелика в недоумении. – Тем более, добраться до тех мест можно намного быстрее на поезде или пароходе.
– Потому что так труднее проследить наш путь до места назначения.
Его голос звучал так серьезно, что у нее холодок пробежал по спине. Она не стала больше задавать вопросов, потому что поняла: Девлин не хочет рисковать, если Оруэлл отправится по их следу.
Сойдя с поезда на следующей остановке, которая представляла собою небольшой городишко, они купили там все необходимое для их путешествия. Затем Девлину удалось выторговать за вполне разумную цену двух верховых лошадей и необходимую упряжь.
