Людовик, отступая и петляя по стране, безжалостно выжигал за собой поля собственных крестьян. Герцог Карл частенько наезжал в английский лагерь, чтобы выпить и закусить с королем, но полки бургундцев оставались в такой же туманной дали, как и армия Людовика. Потому-то двенадцатого августа Эдуард с пленным переправил Людовику послание, в котором выражал готовность начать переговоры о мире.
От Людовика очень быстро пришел ответ; французский монарх соглашался повести мирные переговоры и намекал на весьма выгодные для англичан условия... С этим письмом в кармане Эдуард и созвал своих генералов – Глостера и Кларенса, Норфолка и Суффолка, Дорсета, Нортумберленда, Пемброка, Риверса, а также лордов Гастингса, Стэнли и Говарда. Нед как королевский оруженосец был при Эдуарде во время этой встречи и по её окончании поспешил как можно скорее рассказать все Ричарду.
– В своем письме Людовик чуть ли не умоляет заключить мир, – начал Нед – и более-менее ясно намекает, что согласен заплатить – лишь бы мы убрались отсюда.
– Ну, вряд ли ему нравится, что, такая огромная армия бродит взад-вперед по его королевству, даже если она практически не ведет сражений, – мягко заметил Ричард.
– Его королевству, как же! – издевательски воскликнул Нед. – Он украл его у нас.
– А мы украли его у французов, – ответил Ричард. – Давай-ка лучше продолжай и постарайся, чтобы твое краснобайство не уводило тебя в сторону. Садись, может, так в твоих речах поубавится пафоса. – Он похлопал рукой по земле у лагерного костра, возле которого юноши встретились, Нед с гримасой присел на корточки рядом с Ричардом, и они продолжили разговор уже более спокойно.
– Ну хорошо, – вздохнул Нед. – Теперь я могу продолжать? Прекрасно. Как только король закончил, все наши генералы загалдели разом; мне удалось разобрать, что большинство из них толковало о том, какая это замечательная мысль. Милорд Дорсетский заявил, что это будет гораздо лучше, чем еще месяц ходить здесь кругами и в конце концов подохнуть с голоду.
– Почему мы должны подыхать с голоду? – возразил ему милорд Говард. – В городах полно припасов. Нам надо только захватить их.
– «Только захватить их», – передразнил его Гастингс. – Зачем нам рисковать и ввязываться в бой, если нам согласны заплатить за то, чтобы мы ушли домой?
И тут милорд Глостерский сказал:
– У нас лучшая армия из всех, что появились когда-либо в этой стране. Мы ничем не рискуем.
Тут все замолчали и стали слушать. И только Гастингс опять вскричал:
– Но зачем нам сражаться? Не лучше ли просто взять деньги?
А Глостер ответил:
– Потому что это запятнает нашу честь. Братья обменялись взглядами.
– Могу поклясться, что кое-кому это здорово не понравилось, – заметил Ричард. – Такие слова – как пощечина...
– Ты прав, – ответил Нед. – После этого там повисла мертвая тишина, и под взглядом Глостера все опускали глаза. Ты же знаешь, как он умеет смотреть...
– Еще бы мне не знать! – воскликнул Ричард – Говорят, у его отца был такой же взгляд, заставлявший человека чувствовать себя словно бы прозрачным и ощущать, что герцог видит его насквозь.
– Да, слышал. Ну вот, а потом кто-то пробормотал: «Вам хорошо говорить, Глостер, у вас в отряде порядок, а вся остальная армия уже неуправляема». А милорд отвечает: «Это потому, что солдаты хотят драться. Они пришли сюда воевать и до сих пор ждут, когда же начнутся сражения».
– А потом король тихо так говорит: «Я за мир, Дикон», как бы предупреждая брата, чтобы тот ему не перечил. Но милорд храбро отвечает государю: «Я тоже, Ваше Величество. Поэтому-то я и считаю, что нам надо драться, и вот тогда-то мы и сможем потолковать о мире, но уже на собственных условиях, как победители». А король говорит: «Нет никакой необходимости воевать» – и полуотвернулся, словно вопрос уже решен.
– Но милорд, конечно, не допустил этого, – предположил Ричард.
– Точно. Он снова заговорил, и воцарилась такая тишина, что можно было расслышать каждый шорох. Впервые в жизни Глостер выступил против короля, и уж, наверное, у него наболело, коли он пошел на такое. «Народ Англии платил налоги и делал добровольные пожертвования, чтобы послать эту армию воевать во Францию, – вскричал он. – Люди пришли сюда для того, чтобы воевать. Просто взять французское золото и убраться восвояси, не сражаясь, будет позором для нас, ляжет несмываемым пятном на нашу честь». И один или двое с ним согласились, но чуть ли не шепотом, чтобы их не заметили. Король мрачно посмотрел на милорда, потом покачал головой и слегка улыбнулся. «Очень хорошо, – сказал он. – Если ты настаиваешь на своем, будем голосовать».
– Дальше можешь не рассказывать, – печально вздохнул Ричард. – Я могу и сам догадаться. Глостер оказался единственным, кто стоял за войну.
– Не совсем, – сказал Нед. – Лорд Говард и милорд Норфолкский были на его стороне. Все прочие вместе с королем проголосовали за мир, и было решено начать переговоры.
– Ну что же, может быть, они и правы, в конце концов, – задумчиво проговорил Ричард. – Какой смысл людям умирать? Пусть идут по домам к своим женам, пашут землю и растят сыновей.
– Но это же бесчестно! – пылко воскликнул Нед. – А если бы даже кто-нибудь и погиб, то пал бы во славу Англии и короля!
– Я думаю, что славной смертью умирают только великомученики, – заметил Ричард. – Что же до остальных, то все мы умрем когда-нибудь, раньше или позже, но хотелось бы попозже.
Нед презрительно фыркнул, и Ричард добавил с улыбкой:
– Тебе не приходило в голову, что сейчас я согласен с твоим хозяином, а ты – с моим? Утешься, Нед. Хоть ты возвращаешься домой и без шрамов, ты вполне можешь заработать себе один, если уже дома на тебя накинется разъяренный баран. А еще ты можешь утонуть в морс, когда мы будем плыть назад, подумай об этом!
