погружен в тишину и покой, все в нем, кроме неё, безмятежно спали. Она осторожно села, свесила ноги с кровати и выскользнула из-за полога. Если кто-нибудь проснется, Элеонора сделает вид, что просто идет в туалетную. Лунный свет растекался по комнате, как расплавленное серебро, высвечивая силуэты спящих. Элеонора тихо пересекла опочивальню, выскользнула в коридор и сделала несколько осторожных шагов по направлению к двери, ведущей в гостевую комнату.
Здесь женщина остановилась. Проникнуть внутрь было бы безумием. Она положила руки на гладкую полированную поверхность дубовой двери, потом прижалась к ней лбом и долго думала о Ричарде, о том, насколько все это безнадежно. Она уже совсем было собралась вернуться к себе, но в тот миг, когда она отступила от двери, та распахнулась и на пороге появился герцог.
– Мне показалось, что я слышал какой-то шум, – прошептал он. – В последнее время я почти не смыкаю глаз. Похоже, вы тоже не можете заснуть?
Она посмотрела на него снизу вверх, и ей уже не надо было говорить ему, чего она ждет, ибо все было ясно написано у неё на лице. Он колебался только мгновение, а потом шагнул к ней; одна крепкая, солдатская рука обхватила её за талию, ощутив нежность кожи под тонкой тканью пеньюара, другая обняла за плечи. Он притянул Элеонору к себе, склонился над ней – и его губы приникли к её устам, его язык скользнул ей в рот. Ричард был опытным любовником, но даже его удивил тот пыл, с которым Элеонора ответила ему. Вскинув руки, она сжала в ладонях его голову и осыпала его лицо страстными поцелуями. Он чувствовал жар её тела и твердость её сосков, прильнувших к его груди.
Через минуту Ричард поднял голову и посмотрел Элеоноре в глаза.
– Я не знал, что для вас это так серьезно, – мягко проговорил он.
– Было, есть и будет, – ответила она. – С той самой ночи, когда вы танцевали со мной, а потом целовали в саду – еще с тех пор.
Она повела кончиками пальцев по его лицу, не сознавая, что делает.
– О, моя дорогая, – печально сказал он. – Вам же известно, что уже тогда я был помолвлен с Сесили.
– Я знаю об этом сейчас.
– И вы знаете, что я люблю её.
– Знаю. И я рада за вас. Но для меня это ничего не меняет. Я всегда любила вас.
Вместо ответа он опять поцеловал её, еще крепче прижав к себе и гладя её длинные черные волосы. Потом немного отстранился и посмотрел на неё.
– Вы очень красивы, – вздохнул он. – Я никогда прежде не видел вас с распущенными волосами. Я бы с удовольствием занялся с вами любовью, но здесь некуда пойти. Дом полон слуг.
Он продолжал гладить её волосы, а она неотрывно смотрела на него, зачарованная его близостью и своей любовью. Луна, спрятавшись за тучу, оставила их в полной темноте. Элеонора поняла, что Ричард скоро покинет её, потому что ничего другого нельзя было сделать.
– Поцелуйте меня еще раз, – прошептала она и, когда их губы неохотно разъединились, сказала: – Знайте: вы можете доверять мне несмотря ни на что, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам и вашей семье. Вы будете помнить об этом?
– Да. Я верю вам. И я понимаю, что вы хотите сказать.
– Вы думаете, дело идет к войне? – Почему-то не казалось странным, что они говорили о подобных вещах, пока их руки продолжали ласкать тела друг друга.
– Она вознамерилась убить меня. Бог свидетель, я никогда не желал, чтобы дело дошло до этого, но я не хочу умирать, и если для спасения жизни мне придется захватить трон – я захвачу его! Если мы стали врагами, то в этом виновата лишь королева! Я старался сохранить мир, пока мог, но если она меня вынудит, то мне придется прикончить её, чтобы уцелеть самому.
– Вы король по праву, – сказала Элеонора. – И я поддержу вас. А ваша жена?..
– Сесили пройдет со мной плечо к плечу через все испытания, которые ниспошлет нам Господь. Она – лучшая жена, какую только может пожелать воин. – Ричард говорил просто и искренне. В нем не было никакого притворства – он был прямым и честным человеком, настоящим солдатом.
– Я буду рядом с ней и вашими детьми – словно с вами самим, – поклялась Элеонора. Он поцеловал её в лоб в последний раз и отступил на шаг назад. Теперь в коридоре было темно, и они не могли видеть лиц друг друга. Уже из дверей своей комнаты он сказал:
– Надеюсь, мы еще встретимся, но если нам не доведется больше свидеться – знайте, я никогда не забуду ни вас, ни вашего обещания. Да благословит вас Господь, Элеонора Кортней.
– Да сохранит вас Бог, милорд, – прошептала она в ответ.
Вся семья Морлэндов приехала, как всегда, на воскресную пасхальную службу в городской кафедральный собор. Когда Морлэнды вышли из огромных восточных дверей храма на залитый ярким весенним солнцем двор, Изабелла вскинула голову с чувством вновь обретенной свободы и глубоко вздохнула, уловив запахи молодой травы и цветов даже сквозь обычную вонь большого города. Во время службы девушку отчаянно донимал какой-то молодой человек, сидевший на скамье через проход от неё; он то и дело улыбался Изабелле, подмигивал ей и корчил такие смешные рожи, что ей стоило большого труда не рассмеяться. Сейчас она огляделась вокруг и ничуть не удивилась, заметив его поблизости. Он все еще улыбался. Девушка нахмурилась, а он, ничуть не смутившись, ужом проскользнул сквозь толпу и очутился рядом с ней.
– Что вам угодно? – строго спросила Изабелла. – Чего вы добиваетесь, строя мне рожи?
– Я хотел заставить вас рассмеяться, – признался тот. Он был чуть старше самой Изабеллы; она решила, что ему лет восемнадцать-девятнадцать. Он был совсем не красив, но у него было приятное, добродушное лицо, а одежда выдавала в нем сына богатого человека. – Вы показались мне веселой девушкой, я подумал, что вам хочется посмеяться, – и поспешил исполнить ваше желание.
– Смеяться – в храме? – с упреком произнесла Изабелла.
– А почему бы и нет? Сегодня все должны радоваться – в этот день Господь воскрес из мертвых. И он
