— Нет, мы должны в первую очередь решить один важный вопрос. Все знают, зачем мы едем в Эльмхульт?
— Чтобы доставить туда ларец.
— Верно, а в ларце лежат планы и документы его величества короля Карла XI. Как известно, нам угрожает опасность угодить в руки вольных стрелков.
— Но мы не безоружны, у нас есть мушкеты и ножи, — вмешался Йене.
— Ты прав, и мы не преминем ими воспользоваться, если потребуется. Но что будет с ларцом? Ларец ни при каких обстоятельствах не должен оказаться у них в руках, это равносильно тому, чтобы отдать в руки врагу всю Швецию. У меня есть один план…
Доминик заставил всех обступить его плотным кольцом и, понизив голос, заговорил:
— С нас сейчас не спускают глаз. Если мы закопаем здесь ларец, они заметят место и потом непременно выкопают его. То же самое они сделают, если мы закопаем ларец в любом другом месте.
Все согласно кивнули.
— И все-таки лучше спрятать ларец здесь, чем везти его дальше с собой, — продолжал Доминик. — Я решил поступить следующим образом: вынуть из ларца документы, а сам ларец закопать. Это на время обманет вольных стрелков. Потом я спрячу бумаги под камнем в какой-нибудь расселине или в другом укромном месте. Только нужно успеть сделать это до того, как эта лесная нежить нападет на нас.
— План хороший, по-моему, все равно ничего другого не придумаешь, — заметила Виллему.
Кристоффер был с нею согласен.
— Тогда сдвиньтесь еще теснее, чтобы они не видели, как я открываю ларец, — велел Доминик.
Четверо сгрудились вокруг него еще плотнее, и он попытался открыть ларец. Однако замок у ларца оказался крепкий и сломать его было не так-то просто.
— Попробуйте ножом, господин лейтенант, — посоветовал Йенс.
Под хлюпанье Фольке, он подсунул нож под крышку и нажал на него, как на рычаг. Замок поддался.
Доминик услыхал испуганный возглас своих солдат. Ларец был пуст. Доминик для верности перевернул его и потряс.
Все были в недоумении. На поляне воцарилась гробовое молчание.
Доминик первый сообразил, в чем дело, почти одновременно с ним та же догадка озарила и Кристоффера.
— Это проделки капитана фон Левена! — произнес Доминик.
— Точно, — поддержал его Кристоффер. — Мы давно заподозрили, что он сочувствует датчанам. Теперь мне все ясно… Те пятнадцать человек, которых он отрядил сопровождать вас, господин лейтенант, были за шведов.
— Значит, он послал нас на верную смерть? — почти шепотом спросила Виллему.
— Да, решительно и беспощадно, — подтвердил Доминик. — Помните датский отряд, который нас преследовал, как только мы выехали из крепости.
— Да, они тогда нас здорово погоняли, — сказал Йенс. — И откуда они только взялись?
— Я думаю, капитан фон Левен все рассчитал заранее: он одновременно уберег от осады крепость и разделался с нами, поскольку был уверен, что датчане перебьют нас, как мух, — проговорил Доминик. — Так бы оно и случилось, если бы датский офицер, который осматривал сеновал, где мы спрятались, чудом не оказался нашим с Виллему родственником.
— Но Ёте все равно погиб… — горестно напомнила ему Виллему.
— Да. И его жизнь на совести капитана фон Левена.
— Как бы на его совести не оказались и наши жизни. Капитан знал, что даже если нам удастся уйти от датчан, то здесь, во владениях вольных стрелков, нам все равно несдобровать, — заметил Кристоффер.
— Этот негодяй нарочно загнал нас в ловушку! — Йенс был в бешенстве. — Попадись он только мне в руки! Я сперва охолощу его, как борова, а потом изрублю в куски!
Никто не сомневался, что у Йенса рука не дрогнет, чтобы выполнить эту угрозу.
— Не будем горячиться, — сказал Доминик. — Сейчас нам надо думать о другом. Но потом мы позаботимся о том, чтобы капитан получил по заслугам. А пока наша главная задача — добраться до Смоланда и сообщить шведам о коварной измене капитана.
— И желательно при этом уцелеть, — докончил за него Кристоффер.
— Я хочу домой! — всхлипнул Фольке.
Доминик поднялся с земли.
— В путь! — сказал он. — Пожалуй, ларец лучше взять с собой. Раз нам нечего прятать, не надо разжигать жадность этих живодеров и наводить их на мысль, будто мы унесли с собой что-то чрезвычайно ценное.
Только теперь они поняли насколько уверенным и сильным чувствует себя конник по сравнению с пешим. Виллему крепко держалась за руку Доминика. Доминик приказал всем держаться поближе друг к другу. Этого он мог и не говорить. Вряд ли кто-либо из военачальников мог похвастаться таким сплоченным отрядом. Они шли почти вплотную друг к другу, и Доминик все время чувствовал затылком тяжелое, испуганное дыхание Йенса.
День еще не вступил в свои права, как их остановило новое препятствие. Бурное таяние снега этой весной смыло тропу в реку. Теперь вместо твердого дерна под ногами у них чавкала липкая глина.
— Здесь нам никак не пройти, — сказал Доминик, и Фольке жалобно застонал. — Замолчи, Фольке, надо не стонать, а искать выход. Попробуем спуститься к реке и перейти на другой берег.
— Но здесь такая крутизна! — испугался Фольке.
— Не умирай раньше смерти! Спустимся!
— Но ведь другие здесь проходили, — заметил Кристоффер. — Может, попытаться пройти верхом?
Они подняли головы. Их окружали отвесные каменные стены.
— Нет, здесь не пройти, — ответил сам себе Кристоффер. — Придется спускаться. Хотя, как мы потом поднимемся обратно, Бог знает.
Спуск оказался тяжелым. На склоне росли редкие ели, люди цеплялись за них и каждый раз неохотно выпускали из рук ветки. Йенс вывихнул ногу, ступив между двумя камнями, но старался скрыть это от других.
«Либо он герой, либо представляется перед Виллему, — подумал Доминик. — Виллему! Я обязан вывести ее отсюда живой и невредимой: ни один мерзавец не должен коснуться ее, ни один разбойник!»
Доминик сильнее сжал ее руку, и она жалобно вскрикнула. Внизу под ними был обрыв.
На дне обрыва зияли черные пещеры, в которых находили себе убежище вольные стрелки. Громадные камни, задержавшиеся во время обвала, могли в любую минуту сорваться, и тогда ничто живое не уцелело бы в этом ущелье. Отряд обогнул уступ, поросший редкой травой. Виллему вздрогнула, Доминик понял, что она вспомнила обрыв над омутом Марти. Желая ободрить ее, он на мгновение прижал ее к себе. Виллему взглянула на него с благодарностью.
У Кристоффера разжались руки, и он заскользил вниз по крутому склону, ему с трудом удалось остановить падение. Остальные медленно, тоже рискуя сорваться, спустились к нему.
