– Однако, странно слышать подобное заявление.
– Ложитесь спать, Кэт. У вас слипаются глаза.
– Вряд ли мне удастся выспаться, – пробормотала Кэт. – Я сплю в одной комнате с Бриджит, а она говорит во сне. – Сначала Кэт решила, что будет спать в одной комнате с Ингрид, но та, приняв надменный вид, перебралась в детскую.
Коннор усмехнулся.
– Не может же человек говорить без остановки день и ночь. Бриджит просто потеряет голос.
Коннор отправился спать, но у Кэт оставалось еще одно дело. Она решила написать матери.
«БРЕКЕНРИДЖ, ФЕВРАЛЬ, 1887», – начала она, сообщая далее о благополучном приезде Бриджит, об отправке Шона в денверский санаторий, о переводе через банк пятидесяти пяти долларов в счет оплаты проезда Бриджит из Чикаго; эта сумма должна будет возмещаться по три доллара в день – обычная плата работницам в Колорадо; и, наконец, о странном отзыве отца Рабануса на план Шона о совместном ведении хозяйства. «МОЖНО ПОДУМАТЬ, ЧТО Я И МИСТЕР МАКЛОД СОБИРАЕМСЯ ЖИТЬ ВО ГРЕХЕ, – писала Кэт, улыбаясь. – ОТЕЦ РАБАНУС, ДОЛЖНО БЫТЬ, БРЕДИЛ ИЗ-ЗА СВОЕЙ ЛИХОРАДКИ».
Кэт и Бриджит решили отпраздновать соединение двух домов и устроить в проходной комнате торжественный обед, который будет состоять из блюд, приготовленных Бриджит, и из восхитительного пива, приобретенного Кэт у мистера Брэддока. Ингрид полагалось играть на фортепьяно – умение музицировать, казалось, было ее единственным достоинством.
Кэт надеялась, что праздничный обед сплотит две семьи в один счастливый, хоть и временный союз. Хмурое лицо Дженни Маклод, наблюдавшей с противоположной стороны коридора за тем, как плотник приколачивает последние куски дерева, не вписывалось в радужные планы Кэт. И все же она кивнула Ингрид, которая, облачившись в ярко-голубое платье с низким вырезом, заиграла веселую мелодию. Кэт решила, что в душе Ингрид была настоящей содержательницей салуна. Казалось, никто не сознавал, насколько неуместен ее выбор. Может быть, они не знали слов этой песенки. Не успела Кэт оглянуться, как Фиба и Шон-Майкл пустились в пляс, не дожидаясь старших. Вздохнув, Кэт предложила Коннору и Одноглазому что-нибудь выпить.
– Не называйте меня «мистер Уотерсон», мэм, – сказал старый горняк. – Все зовут меня Одноглазым. – Он показал на черный кружок на своем глазу и под хихиканье детей Коннора настоял на том, чтобы сию минуту рассказать в мельчайших подробностях ужасную историю о том, как потерял глаз из-за злого медведя, когда был разметчиком в Голубых горах в пятьдесят девятом. Во время всего леденящего кровь повествования Кэт стояла, оцепенев от страха.
У двери со стороны дома Коннора хозяин, кутаясь в теплое пальто, спорил с Отто Дидериком, который неизменно отвечал на все замечания Коннора:
– Я должен гофорить об эфтом с миссус Фицджеральд.
Коннор хотел заплатить ему за последнюю часть работы, и Кэт не понимала, о чем спор. Но не успела она выяснить, в чем дело, как в коридор со стороны дома Шона заглянул человек, которого Кэт уже встречала на улице с цыпленком в руке.
– Никто не ответил на мой стук, – заявил он.
– Да, – сказал Дидерик, – здесь нужен айн дферь.
– Мистер… – Кэт отыскивала в памяти фамилию гостя. – Мистер Бостих, не хотите ли чего-нибудь освежающего? – и она пригласила посетителя за стол, внесенный в коридор из кухни Шона и накрытый полотняной скатертью, принадлежавшей покойной жене Коннора.
Ингрид повернулась от пианино, вынесенного из ее ужасной гостиной, и поприветствовала гостя:
– Привет, Карл.
В этом приветствии Кэт усмотрела больше живости, чем проявила Ингрид за все время их знакомства.
– Я пришел узнать, может, вы передумали, мэм, – обратился Карл Бостих к Кэт.
– Насчет чего я передумала? – удивилась девушка.
– Насчет моего предложения. Оно по-прежнему в силе. – Он оглядел голые деревянные стены комнаты, соединившей два дома. – Вам надо бы обложить стены жестянками и оклеить бумагой. Вы даже не поставили здесь печку! – Карл Бостих снова застегнул куртку. – Ну, как я уже говорил, я работаю старшим мастером в плавильне. Может быть, вы этого и не знали, когда отказывали мне, миссис Фицджеральд. Зарабатываю я хорошо, да и бить вас не буду.
– Как же это… ах, да… – Теперь Кэт вспомнила, что Карл просил ее руки. – Но право же, боюсь, я в самом деле не могу…
– Третьего раза не будет, – предупредил мистер Бостих.
– Вы знакомы с Бриджит? Бриджит, подойди, познакомься с мистером Бостихом.
Карл Бостих изучающе оглядел молоденькую Бриджит с ее веснушчатым носиком и рыжими кудряшками.
– Сдается мне, вы католичка? – пробормотал он. Бриджит кивнула, радостно улыбаясь, и это были последние слова, произнесенные Карлом Бостихом в этот вечер.
– Миссус, – обратился к Кэт плотник, – фам нушна айн дферь от эфта комната до крыльцо.
Кэт задумалась.
– Может быть, даже с фонарями по бокам, – продолжал Отто.
– Фонари с цветными стеклами, – живо откликнулась Кэт, кутаясь в кашемировую шаль, так как в проходной комнате было холодно.
– Та. Я пошлю за цфетными стеклами, а пока што начну делать красифый дферь.
