заниматься.
– А зачем тебе? Ты своего добилась. Ты ведь знаешь, что мадам Андре все равно скажет, будто ты замечательно танцуешь, как бы ужасно у тебя это ни получалось.
– Ужасно? Да как ты смеешь говорить, что я танцую ужасно? – воскликнула Элизабет. – Ты бесишься потому что раз в жизни не стала первой, и просто не можешь этого пережить! – Элизабет разрыдалась, взбежала обратно по ступенькам и хлопнула дверью.
Джессика смотрела вслед Элизабет, но ей нисколечко не было жаль свою сестру. Наоборот, ей было жаль только саму себя. Она не стала первой, по крайней мере, у мадам Андре. И неважно, сколько она упражняется, все равно ей не вырваться вперед. Только попусту тратить время.
– Джессика, мы с папой слышали, что ты сейчас сказала сестре. Пора еще раз поговорить с тобой. Поднимись, пожалуйста, в кухню.
Джессика вздрогнула и, подняв голову, увидела, что дверях стоит мама. По тону было понятно, что она говорит серьезно. Джессика расправила плечи и пошла наверх. В кухне она села за стол вместе с родителями. И мама, и папа были так серьезны, что казались похожими на присяжных заседателей в суде. Джессика с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Она знала, что ее ожидает.
– Мы с мамой очень обеспокоены твоим поведением перед предстоящим концертом, – начал разговор отец.
– Почему ты так упрямишься? – требовательно спросила миссис Уэйкфилд. – Мадам Андре имеет право поручить исполнение ведущей партии любой девочке. И с этим ты ничего не можешь поделать. Тебе просто нужно принять это как должное.
Джессика была не в силах ответить им. Ее сердце, казалось, вот-вот разорвется на части. Элизабет ведь на самом деле любимица учительницы. Ну почему же никто не хочет поверить в это?
А Элизабет в своей комнате глядела в окно, всей душой желая, чтобы концерт уже прошел, и говорила сама себе:
– Ненавижу все это. Чем же хорошо быть примой, если мы с Джессикой из-за этого только и делаем, что цапаемся?
Она переоделась, сняв гимнастический купальник и трико. Ей больше не хотелось заниматься – в голову лезли только неприятные мысли. Снова и снова она спрашивала себя, что же делать. Немного погодя она решила поговорить с мамой и застала ее в кабинете за работой.
– Мама, – начала Элизабет, – как мне быть с Джессикой? Она прямо возненавидела меня за то, что главную партию поручили мне, а не ей. И в школе всем говорит, что я любимица, поэтому так и случилось.
Миссис Уэйкфилд сочувственно посмотрела на дочь:
– Я знаю, дорогая моя. Мы с папой слышали весь ваш разговор. Мы сделали ей внушение, но я не уверена, что из этого что-нибудь выйдет.
– Так что же мне делать? – снова спросила Элизабет. – У Джессики были такие же шансы, как и у меня. Она, ведь тоже танцевала для мадам Андре, но та выбрала меня. Как же мне доказать ей, что я не любимица?
– Думаю, что тебе это не удастся, – вздохнула миссис Уэйкфилд. – Я знаю, как ты любишь сестру, и мы с папой тоже любим, но мы не можем все время потакать ей только потому, что девочке не удается получить то, что она хочет. Это было бы неправильно, и пошло бы Джессике во вред.
– Спасибо, мамочка! – Элизабет тяжело вздохнула.
Мама посоветовала ей не совсем то, на что она надеялась. Ей хотелось знать, как все исправить, а из слов мамы следовало, что если она попытается помириться с Джессикой, то лучше все равно не станет. Но куда же хуже? Элизабет казалось, что все так плохо, что дальше некуда.
Приближался день концерта и мадам Андре назначила еще одно дополнительное занятие на субботнее утро. Весь путь до балетной студии сестры прошли молча. Они даже переодевались, повернувшись спинами друг к другу.
Когда немного погодя все девочки выстроились в зале, они увидели, что мадам Андре очень расстроена. Она сразу же снова заговорила о пропавшей кукле.
– Моя бедная Коппелия! Вы все знаете, что кто-то похитил нашу драгоценную куклу. Даже не могу себе представить, где она может быть? И кто мог ее взять? Но, боюсь, что это еще не все. Я везде пыталась найти другую куклу подходящего размера. Я обзвонила все магазины игрушек, универмаги, мастерские… никто не смог мне сказать, где найти другую куклу такого же размера. Но нам обязательно нужна такая кукла! И я снова спрашиваю вас, нет ли у кого-нибудь куклы, которая могла бы сойти за Коппелию на нашем концерте?
Надежда погасла в глазах мадам Андре, когда она увидела, что все девочки, вопросительно переглянувшись, отрицательно покачали головами. Элизабет быстро взглянула на Джессику, но на лице сестры было такое безмятежное выражение, что Элизабет так и не поняла, брала Джессика куклу или нет.
– Ну ладно, хватит болтовни на сегодня, – отрывисто сказала мадам. – Кордебалет на середину зала, s'il vous plate. Сванильда, пока репетирует кордебалет, разогрейся станка.
Элизабет послушно подошла к станку и начала разминаться. Но краем глаза она видела, как девочки из кордебалета репетируют свою партию. И заметнее всех была Джессика. У Элизабет захватило дух, когда она увидела, как сестра кружится по залу, слившись с музыкой. Она танцевала прекрасно, гораздо лучше всех остальных.
„Она действительно танцует слишком хорошо, чтобы быть просто в кордебалете, – поняла Элизабет.
Эта мысль не давала ей покоя, особенно теперь, когда они так рассорились.
«Ах, если бы я была здесь, когда она танцевала на просмотре для мадам Андре, – думала Элизабет. Тогда бы я точно знала, кто на самом деле танцует лучше всех».
