Сага согрелась от длительной ходьбы, но встречный ветер заставил снова озябнуть ее вспотевшее тело. И привал сделать было уже невозможно, поскольку все вокруг было пропитано сыростью.
Они шли и шли вперед. Сага все время прислушивалась. Казалось, вдали звучат жалобные крики. Хотя это было, скорее всего, плодом ее воображения. Местность была неровной, они то и дело поднимались на пригорки и спускались по каменистым склонам, помогая друг другу тащить тележку. Пауль ни за что не хотел бросать ее.
Саге никак не удавалось поговорить с Марселем.
Наконец к вечеру, когда они спускались с крутого холма и тележка застряла на камнях, Сага остановилась, чтобы помочь Марселю, поскольку Пауль был уже далеко внизу. В этот момент она как раз была на грани истерики из-за снедавшего ее беспокойства по поводу зарождавшейся любви к Марселю и растущей неприязни к Паулю.
Пауль ничего не предпринимал, он только присутствовал, по-прежнему сохраняя на лице маску дворянина, что ему удавалось все хуже и хуже. Сага до смерти боялась увидеть то, что скрывалось под этой маской. Угроза, которая исходила от него — безмолвная и незримая, — становилась все сильнее. Он больше не предпринимал попыток к сближению, не флиртовал с ней в открытую. Казалось, он стал равнодушен к ней, поскольку она попалась в его сети и он только высчитывал, когда ему наброситься на нее. Именно к такому выводу она пришла, встретившись с ним взглядом. Она увидела в его взгляде неизбежность. Она поняла, что у него нет надобности спешить, она уже в ловушке, и теперь все в его власти.
Потом он посмотрел в сторону Марселя, и она заметила в его взгляде бесконечное презрение и ненависть. Она поняла, что Марсель тоже в опасности.
Им нужно бежать! Бежать, бежать отсюда! Но как же им сделать это?
Стоя на коленях рядом, они пытались отцепить колесо тележки от корня сосны.
— О чем же ты хотела поговорить со мной? — спросил Марсель.
— Это так трудно, Марсель… — взволнованно сказала она.
— У нас нет времени на раздумья, возможно, это единственный случай, который представился нам. Говори же, говори по существу!
— Может быть, это звучит несколько туманно, но…
— Ближе к делу!
Затаив дыхание, она решительно произнесла:
— Я думаю, что Пауль — это Люцифер, Марсель.
Он встал, потому что тележка была высвобождена. Он хотел было поставить тележку на уступ, но слова Саги остановили его, и он недоуменно уставился на нее.
— Не понимаю, о чем ты говоришь?
— Я уже сказала, что это вопрос трудный и запутанный…
— Но… ты же не думаешь об этом всерьез? — усмехнулся он. — Люцифер? Ты сказала это потому, что мы разговаривали об этом?
— Нет, Марсель, этого мало. Мои предки из Людей Льда предупреждали меня. Много раз. Но только сегодня ночью я поняла, что они имели в виду Люцифера.
— Поэтому ты и кричала во сне?
— Да.
Снизу раздался голос Пауля:
— Что вы там застряли?
— Застряла твоя тележка! — крикнула в ответ Сага.
— Не дразни его, — сказал Марсель. — Хотя ты и пришла к совершенно абсурдному заключению, он все же опасен. Я тоже обнаружил это.
— Да. Он ненавидит тебя, Марсель.
— Я знаю. В его взгляде видна жажда убийства.
Ветер стал еще сильнее, но дождь прекратился, так что волосы и одежда могли теперь высохнуть. На склоне холма дуло просто немилосердно. Но Сага не обращала на это внимания, она пыталась убедить в правоте своих слов Марселя.
Впрочем, встретив его откровенные сомнения, она сама вдруг подумала, что все это сплошной идиотизм.
— Ладно, забудем все это, — устало произнесла она.
— Нет, я хочу выслушать все до конца. В нем есть что-то странное. Но то, что он — Люцифер… Падший ангел? Почему ты так решила?
Они продолжали осторожно спускаться вниз, стараясь идти как можно медленнее, чтобы выиграть время.
И Сага сбивчиво рассказала ему о своих снах, в особенности о последнем.
О Диммуборгире, откуда он должен был выйти на поверхность земли.
Видя, что Марсель не очень-то понимает, о чем идет речь, она вспомнила, что он не слышал легенду о любви Люцифера. И она рассказала ему эту легенду. О том, что Люцифер имеет право появляться на земле раз в сто лет, чтобы снова и снова искать женщину, которую он полюбил. Она сказала, что похожа на эту женщину и что, согласно ее сну, Люцифер влюбился теперь в саму Сагу, а не в изображение той самой женщины, и что желает обладать ею.
— Так сказали мне эти люди, это не я сама так думаю… — словно извиняясь, пояснила она.
— Он сходит по тебе с ума, — задумчиво произнес Марсель, спуская с обрывистого склона проклятую тележку. — И то, что ты рассказываешь о сатирах, свидетельствует о том, что в глубине души ты не против…
— Нет! — горячо воскликнула она. — Это не правда, мне хотелось не с ним…
Господи, что такое она говорит?
— …это совершенно не так, — быстро поправилась она. — Мне становится не по себе в его присутствии.
— Да, извини, Сага, я просто ревнив, я признаю это. Ты ведь понимаешь, какие чувства я испытываю к тебе, не так ли?
Сага, эта холодная недотрога, удивилась сама себе.
— И ты тоже это понял? — непринужденно спросила она.
Он затаил дыхание. И снова между ними установился ток взаимопонимания и безграничной тоски.
А Пауль, стоя внизу, крикнул:
— Почему вы остановились?
— Я же сказала тебе, что мы застряли здесь с твоей проклятой тележкой! — раздраженно прошипела Сага.
Это было неправдой, но у него не должно было возникнуть никаких подозрений.
— Значит, твои предки предупреждали тебя? — спросил Марсель.
— Да. Они сказали, что ты недостаточно силен, чтобы справиться с ним.
Он улыбнулся, серьезно глядя на нее.
— Ха! — сказал он. — Значит, они плохо знают меня! Ради тебя, Сага, я способен на все.
— Но я опасаюсь за твою жизнь. А ведь он — существо сверхъестественное, как ты понимаешь.
— Если он только Люцифер. Хотя он и кажется таким мистическим, мне все же трудно поверить твоим словам. Очень может быть, что он совершенно обычный человек.
— Не заглянуть ли нам в его ящик? — прошептала она. — Пока есть такая возможность! Марсель посмотрел вниз.
