Что же произошло? Кто-то перепугал его еще до того, как она произнесла слова благословения, заставившие его исчезнуть. Что это было? Крест? Или мандрагора? Или то, что она была избранной? Все эти причины казались ей одинаково невероятными.
Навстречу ей шел Вильяр.
— Господи, Сага… — произнес он и замолчал. Какие-то белые тени промелькнули мимо них и исчезли по направлению к лесу.
— Это были самые последние, — дрожащим голосом произнесла она, все еще находясь в плену пережитого. — Теперь Гростенсхольм свободен. Завтра утром я пойду в церковь и поблагодарю за помощь.
Они в страхе остановились. Из старинного господского дома доносился странный шум. Они увидели, как закачались стены, и они поняли, что за этими стенами все рушится, они увидели это по потолку, который провалился и обрушился в дом.
— Дом словно ожидал твоего появления, — побелев, произнес Вильяр.
— Я сама способствовала этому разрушению, когда поднималась на чердак, — ответила она. — Все могло обрушиться уже тогда.
— Ты в самом деле была на чердаке? Впрочем, да, ты же принесла шкатулку…
Она взяла у него шкатулку, когда они уже шли в Липовую аллею, и стала рассматривать.
— Откроем ее сейчас? — спросил Вильяр.
— Нет, подожди до дома. Думаю, Белинда и Хеннинг должны при этом присутствовать.
— Спасибо, что ты думаешь о них! Ты расскажешь, что произошло?
— Не сейчас. Я запишу все подробно в книгу Людей Льда. Так что вы сможете все прочитать. Мне не хотелось бы говорить об этом, все это было таким… мерзким!
— Могу себе представить.
Они вернулись домой к великой радости остальных. Гростенсхольм был свободен, имущество их спасено!
Теперь дошла очередь до шкатулки.
— Ты уверена в том, что здесь в самом деле лежит что-то? — спросил Вильяр.
— Абсолютно, — ответила Сага. — В этом нет никаких сомнений.
— И призраки позволили тебе взять ее?
— Это совершенно их не интересовало.
Вильяр торжественно открыл замок.
Им понадобилось некоторое время, чтобы понять, что эти потрепанные листки, исписанные изящным почерком, представляли собой дневник Силье, который она вела в долине Людей Льда. Еще больше времени потребовалось им, чтобы разобрать ее почерк. Но больше всего времени ушло на то, чтобы отыскать самое главное: листок, на котором было подробное описание того места, где был зарыт котел Тенгеля Злого. Силье не понимала, что именно увидела Суль, но детально описала это место. Это понял Колгрим. И Тарье тоже. Поэтому они и погибли…
Другим же потомкам Людей Льда пришлось впоследствии искать наугад.
А теперь они знали, что к чему.
— Кто же теперь отправится на поиски? — поинтересовался Хеннинг.
— Во всяком случае, не я, — с твердой уверенностью произнесла Сага. — У меня нет для этого способностей, да и вообще я мало к чему пригодна. Мое призвание состояло в том, чтобы очистить Гростенсхольм и найти эти записи.
— Думаю, ты в этом права, — согласился Вильяр. — Благодаря призракам среди нас появился избранный, что позволило найти пропавшие записи. И я не думаю, что кто-то из нас троих намеревается посетить долину Людей Льда. Покорно благодарим.
— Поживем-увидим, — сказала Сага. — Я напишу обо всем Кристеру и Малин в Швецию. Господи, как мало нас осталось, Вильяр! Всего пять человек! Страшно подумать! Ты должен спрятать эту книгу в абсолютно надежном месте.
— Я спрячу это в сейф, где хранятся сокровища Людей Льда, сосуд Ширы и находки из Эльдафьорда, — тут же ответил он.
— Прекрасно. И пусть эти записи лежат там до тех пор, пока не придет нужный человек. Скорее бы он появился!
— Аминь, — сказала Белинда.
Сага проснулась среди ночи. Ее разбудил ее же сон. Сев на постели, она уставилась в темноту. Никого возле не было.
Что же ей такое приснилось?
И был ли это вообще сон?
Кто-то стоял возле ее постели и приветливо шептал: «Спасибо, Сага! Мы все благодарим тебя. Но ты, наверное, поняла, Сага из рода Людей Льда, что тебе далось все это слишком легко?»
«Да, — ответила она. — Мне тоже так показалось. Слишком легко!»
«Мы ожидали куда более жестокой борьбы с серым народцем. Мы беспокоились за тебя. Очень беспокоились. Потому что мы ничем не могли помочь тебе».
Тут она проснулась. Она была одна.
— Стейнбрета? — спросил священник. — Такого названия я не знаю.
— Это старинное название, — пояснила Сага в присутствии Вильяра и его семьи.
Порывшись в старинных книгах, пастор сказал:
— Возможно, это название небольшой фермы.
Он смотрел на собравшихся через свои очки, считая, что они явились к нему с весьма странным делом, но ведь и Гростенсхольм не был обычным имением. Он сам был там, прошел через ворота и был отброшен назад порывом ветра на дорогу и дальше, на поле.
И вот теперь эта молодая женщина из Швеции, очистившая место от призраков, просила его благословить пару мест. Все четверо были так убеждены в правоте своих слов, что священник вынужден был поверить им.
— Здесь написано об этом! — удивленно воскликнул он, полистав книгу. — Стенбротен — это все равно, что Стейнбрета. Сейчас посмотрим дальше… вот: Стенбротен, небольшой хутор вблизи Гростенсхольма. Разрушен в 1499 году в результате семейной драмы. С тех пор там никто не живет, поскольку ходят слухи, что место это посещается привидениями…
— Вот видите, все сходится, — сказал Вильяр. — Где же расположено это место?
— Сейчас прочитаем, — сказал священник. — А впрочем, подождите, у меня есть карта округа… Он нашел карту, и все склонились над ней.
— Большинство хуторов расположено на склоне холма, — сказал Вильяр. — Такие, как Свартскуген или хутор Клауса и Розы… Моя бабушка Винга как-то рассказывала мне об этом, она исходила эти холмы вдоль и поперек со времен своих скитаний. Да я и сам много странствовал здесь. И я видел развалины домов…
Проведя пальцем по карте, он продолжал:
— Вот здесь, к примеру, я видел такие развалины. Что здесь написано? Эдет… Нет, это не здесь. Но есть еще два таких места, одно у подножия холма, а другое — на вершине.
— Вот здесь! — воскликнул священник, указывая на верхнюю точку. — Это недалеко от Свартскугена!
Сага внимательно прочитала название. Карта была маленькой, все названия давались в сокращенном виде.
— «Ст.бр.». Да! Это там!
В тот же день они отправились туда вместе, священник взял с собой святой воды и прочие принадлежности. Они понимали, что теперь невозможно отыскать останки
