— А вон там, у озера… — показала Бенедикте. — Видишь старый, полуразвалившийся дом, стоящий между двумя роскошными виллами? Это Элистранд, когда-то он принадлежал нашему роду. Вот мы и подъехали к дому родителей Кристоффера. Отдыхайте и приходите к нам в восемь вечера! Мы вместе отпразднуем ваш приезд!
Кристоффер и Марит вышли, а карета поехала дальше, и они стояли некоторое время у ворот благоустроенной виллы. К ним подбежала собака.
— Ну, ну, Туфе, иди ко мне! Это же я! А это Марит! Теперь она будет жить с нами.
Собака обнюхала Марит, которая всегда находила с животными общий язык. «По крайней мере, один друг у меня здесь есть», — подумала она.
О, у нее было здесь много друзей: Кристоффер, Бенедикте и…
На ступенях дома стояли родители Кристоффера. Сердце Марит бешено застучало.
— Это ваша невестка Марит, — представил ее Кристоффер.
В его голосе ей послышалась некоторая напряженность. Он тоже нервничал.
Дама спустилась со ступеней и протянула ей руку.
— Добро пожаловать! — сказала она.
Марит поклонилась. Это так растрогало мать Кристоффера, что она тут же обняла Марит.
Мать Кристоффера была почти совершенно седой, но очень моложавой шестидесятилетней женщиной. Плотного сложения, с добрыми глазами (как у Кристоффера!), очень приятной наружности. Она сразу же понравилась Марит. Его отец, Пер Вольден, был на вид более строгим, более корректным — должностное лицо, знающее себе цену. Его вид немного напугал ее, но он приветливо улыбнулся ей и сказал, что Кристофферу повезло, раз он нашел себе такую жену.
Душа Марит впитала его слова, словно сухая губка воду: ей требовались в данный момент комплименты.
И тут она впервые обратила внимание на то, каким высоким и длинноногим был Кристоффер. Его отец тоже был не маленьким, но Кристоффер был на голову выше его. И он был таким стройным, ее Кристоффер!
Ее Кристоффер? Как она могла такое подумать? Она покраснела от собственных мыслей.
— Входите же, — сказала Малин. — Уфф, как я нервничаю, вдруг тебе не понравится наш дом!
— Малин весь день сегодня не находит себе места, — сообщил им Пер Вольден. — Она так боялась, что мы тебе не понравимся.
Марит остановилась.
— Но… но я тоже думала об этом весь день! — сказала она. — Только по отношению к себе.
Малин взяла ее под руку.
— Тогда, я думаю, мы поймем друг друга.
Войдя в прихожую, Марит онемела. Это родной дом Кристоффера? Как здесь все было красиво, как солидно!
На нее снова нахлынули воспоминания, заныл шов на животе.
— Сначала мы выпьем по чашечке кофе, а потом я покажу вам ваш новый дом, — сказала Малин. — Это маленькая вилла Нильса, ты знаешь, Кристоффер.
— Конечно, — ответил он.
— Мы привезли немного мебели с Липовой аллеи, так что для начала у вас кое-что имеется. Потом вы сами купите что-нибудь новое. Кстати, мы поставили туда нашу старую двуспальную кровать, считая, что она подойдет вам. Она не слишком широкая, но ведь новобрачным теснота не помеха.
Марит показалось, что у Кристоффера вырвался еле слышный стон.
А его мать продолжала:
— У этой кровати есть свои традиции! Мы с Пером были очень счастливы, когда спали на ней.
— Да, и ты родился на ней, Кристоффер, — с улыбкой добавил Пер.
— Возможно, и ваш ребенок родится на ней, — пробормотала Малин, отправляясь на кухню, чтобы приготовить кофе.
Пер стал показывать им дом. Кристоффер и Марит не осмеливались смотреть друг на друга. Будучи чувствительной в отношении всего, что касалось его, она поняла, что ему теперь не по себе. И у нее сердце сжималось при мысли об этом.
Это из-за разговора об узкой супружеской кровати!
«Господи, — молилась она. — Помоги мне! Пусть он хоть немного полюбит меня! Пусть на его лице не будет выражения такой муки. Меня так это пугает!»
15
— Да, это ваш новый дом, — сказала Малин, открывая дверь «маленькой виллы Нильса». Сам Нильс давно уже умер, а его наследники, жившие в Кристиании, сдавали дом в аренду. Теперь он был свободен, и родители Кристоффера сняли его для сына и невестки.
Они стали осматривать внутреннее устройство дома. Кристоффер узнавал мебель и домашнюю утварь, собранную отовсюду. С ними были связаны его детские воспоминания, для Марит же все это было в новинку. Но, судя по ее широко раскрытым глазам и вздохам, все это приводило ее в восторг.
Вилла была небольшой. И диван его родители еще не перевезли туда. Кристоффер с нарастающей паникой осознавал, что ему придется делить с Марит постель уже в первую ночь. Ведь не мог же он устроиться на полу, это было бы демонстративным протестом.
Когда Марит поднялась на верхний этаж, Малин воспользовалась случаем и тихо сказала сыну:
— Красивая девушка, Кристоффер! Совершенно очаровательная! Пер тоже так считает. Но мы не ожидали от тебя такого выбора. Я думала, что она из высшего круга. Марит явно к этому кругу не принадлежит. И слава Богу, должна я сказать тебе, с такой, как она, гораздо легче иметь дело. Но я все-таки не понимаю…
— Тише, я потом все тебе объясню. Могу сказать только, что та девушка из высшего класса совершенно не подходила мне, К счастью, я вовремя понял это.
Малин кивнула.
— Я рада за тебя. Бенедикте тоже тепло отзывалась о Марит.
— Бенедикте спасла ей жизнь. Однажды. Но сначала я спас ей жизнь. Потом уже Бенедикте. И наконец, когда дело приняло серьезный оборот, ее спас Марко. Трижды Марит была при смерти. Трижды ее спасали представители рода Людей Льда. Похоже, за всем этим что-то кроется.
Пропуская мимо ушей все его остальные слова, Малин думала только об одном: о Марко.
— Это был Марко? — спросила она.
— Да, и он сказал Марит, что она нужна Людям Льда.
Тут они услышали ее шаги на узенькой чердачной лестнице и принялись говорить о другом. Но у Малин в глазах была озабоченность, и молодожены это заметили.
В восемь вечера они были уже в Липовой аллее, и Марит была представлена остальным членам семьи.
Добрый, уравновешенный, высокий мужчина лет пятидесяти: Хеннинг Линд из рода Людей Льда — он сразу же понравился ей, и в этом не было ничего удивительного. Не дружить с Хеннингом было просто невозможно. К тому же он был отцом Бенедикте. Но Марит
