ней немного сурового дружелюбия и предусмотрительности, а больше его она не могла ожидать. Она уже и так должна была быть благодарна Тенгелю. Силье незаметно вздохнула.
Хемминг отошел вместе со сторожем и кучером к лошадям. Одна из них чуть не потеряла подкову в ледяном туннеле. Суль замерзла и снова влезла под одеяло.
— Где ты живешь, Тенгель? — застенчиво спросила Силье.
Он указал на хутор, расположенный высоко на склоне холма.
— Это дом моего детства.
Она грустно улыбнулась. Было так приятно думать, что у Тенгеля было детство. Она словно не могла себе этого представить, казалось, будто он родился взрослым и сильным.
— А… где можем мы… дети и я… поселиться?
— Там, в моем доме.
Сердце Силье забилось чаще. А он продолжал:
— Я сам собираюсь жить в домике дяди. Он пустует и находится дальше в долине. Отсюда его не видно.
— Но не лучше ли нам поселиться там? Мы же отнимаем у тебя дом.
— Хижина не годится для детей. Лучше делать так, как я говорю.
— Ты… остался один в твоем роду? Я имею в виду, за исключением Суль.
— Нет, у меня есть двоюродная сестра, женщина, живущая в доме рядом с нашим. Сам я подолгу здесь не бываю, так что она взяла на себя заботы о скотине. Ее зовут Элдрид, и она значительно старше меня.
Силье смотрела на его профиль в сгущающихся сумерках. Она чувствовала к нему непреодолимое влечение, настолько сильное, что ей стоило больших усилий держать себя в руках. Тенгель заметил ее взгляд и повернул голову. Его узкие глаза смотрели на нее скорбно и мечтательно, улыбка медленно пробилась на лице. Сердце Силье забилось так сильно, что это причинило боль. Она резко отвернулась.
— Ты не спросишь, где я здесь живу? — сказал внезапно появившийся Хемминг.
Она улыбнулась.
— Да, конечно. Где ты живешь здесь, Хемминг?
— Разве так трудно догадаться?
Она уже видела хутор у озера, который был больше и наряднее других.
— Этот?
— Как ты об этом догадалась? — сказал он, делая вид, что удивился.
Они были готовы ехать дальше, и кучер стал погонять лошадей. Они медленно тронулись. Силье опять смотрела вокруг. Родные места Людей Льда… Она так давно грезила об этом! Представляла их себе как каких-то странных существ, обитающих в глубоких пещерах. Купающихся в лунном свете, мистических, злобных. А увидела обычную сельскую местность, скрытую в горах.
И все же она не могла освободиться от какого-то непонятного страха, почти панического. Что же делало эту мирную сельскую картину такой пугающей? Слухи? Или же было что-то еще, что-то в этой тишине, что-то давящее или угрожающее. Как дома, походившие больше всего на свернувшихся чудовищ.
Нет, Силье полагала, что она знала причину. В воздухе, окутывавшем долину, была разлита бездонная грусть. Прошлое не хотело отступать. Чего только ни испытали жители этого селения! Голод, нужду, ужасную зимнюю стужу, одиночество… Драматические сцены и трагедии, которые, очевидно, здесь разыгрывались, болезни… Но прежде всего — проклятие, которое, как давящее бремя, было наложено на все селение одним человеком триста лет тому назад. Силье не верила в то, что злой Тенгель встречался с Сатаной. Но разве мало того, что он внушил неуверенность и подозрительность, сеял страх среди несчастных? Одно это приносило достаточно зла, во всяком случае, в таком уединенном и обреченном месте.
Ощущение заброшенности не оставляло Силье. Инстинктивно она искала руку Тенгеля, но он не видел ее, он был погружен в свои мысли. Видимо, его мысли были тоже мрачными.
Стало темно. В нескольких домах засветились маленькие желтые огоньки.
Их кортеж оставлял после себя гул, распространявшийся раскатистыми волнами. Он отражался от скал и медленно замирал.
— Теперь дорога отсюда закрыта, — сказал Тенгель. — Только наступление весны откроет ее вновь.
Силье почувствовала тошноту под ложечкой, но его последующие слова успокоили ее.
— Теперь ты в безопасности, Силье. Никто не сможет достать тебя или детей.
Она посмотрела на обоих малышей, лежавших под одеялом и шкурами, и чувство огромной благодарности заполнило ее сердце. Они продолжали путь молча. Колеса поскрипывали, казалось, они почти летели на крыльях после тяжелых испытаний в дороге. Вдруг словно тень упала на Силье. Словно огромная рука сдавила ее сердце.
— Тенгель, что это было?
Он протянул свою руку над краем повозки и взял ее руку. В его глазах было странное выражение.
— Что с тобой, Силье?
— Я испугалась. Тут находится что-то… что-то неусыпное, злое. Словно кто-то уставился на меня.
— Так ты это почувствовала? Ты действительно более чувствительна, чем я предполагал.
Силье проследила за его взглядом и повернула голову. Недалеко от дороги, глубоко внизу, в ложбине стоял дом, который она раньше не заметила. В темноте он выглядел очень старым, низким и убогим.
— Никогда не ходи туда, Силье, — медленно произнес Тенгель. — Никогда!
— Это…?
— Один из потомков Тенгеля Злого. Всего их двое. Это двоюродный брат моей матери и сестра матери моего отца.
Последние слова он прошептал, словно ему было больно произнести их.
— Сестра матери твоего отца? — прошептала она суеверно. — Но она, должно быть, ужасно старая?
— Да, она старая.
Простой ответ наполнил ее незнакомым ужасом.
— Будь со мной, Тенгель, — прошептала она быстро. — Я боюсь жить здесь одна. Я здесь такая чужая…
— Все будет хорошо, ты увидишь.
— Много ли… потомков Тенгеля?
— Теперь уже не много. Непосредственно от него тянется тонкая ниточка. Многие умерли от чумы двести лет назад, а в 1565 году — почти все остальные. Там внизу эти двое — не мать и сын, никто из них не имел детей. Ты понимаешь, никто не хочет родниться с прямыми потомками Тенгеля Злого. Мужчины из этого рода просто брали себе ту женщину, которую хотели, и принуждали ее к сожительству. Женщин из моего рода насиловали чужие мужчины и бросали их вместе с детьми. Только моя сестра была в законном браке, но она никогда не говорила, что происходит отсюда. По этой причине в роду было немного детей, и это хорошо.
— Ты не должен так ожесточаться, Тенгель! Это так меня огорчает.
— Прости меня, Силье. Но дай мне рассказать тебе еще немного о нашем роде. Сейчас
