— Скажи мне… как тебя зовут?
— Меня? — ни о чем не подозревая, улыбнулся он. — Разве я для тебя не странствующий рыцарь?
— Но я хочу знать!
— Зачем?
Она почувствовала, что сейчас лишится чувств, но все же заставила себя говорить спокойно.
— Я хочу это знать.
— Но почему? Ну, ладно, тебе я могу сказать это. Меня зовут Хемминг.
Суль страшно побледнела.
— Хемминг убийца Фогда?
Улыбка сошла с его лица.
— Откуда ты это знаешь? Откуда, черт возьми, тебе это известно? Никто в этих местах не знает этого имени!
Медленно, невероятно медленно в ней росли страшный гнев и жгучее, мучительное разочарование.
Ее гнев был подобен вою раненного животного — и она схватила вилы, стоящие у стены.
— Остановись! — закричал он. — Ты, что, с ума сошла?
Изо всех сил она метнула вилы прямо в него. Он в ужасе попытался увернуться, но в тот же миг оказался пригвожденным к стене. Оба зубца проткнули ему живот. Воздух наполнился его криками.
Суль смотрела на него тем же невозмутимым взглядом, которым она одарила сына Абелоны двадцать лет назад.
Он стонал, испуская дух.
— Сумасшедшая! Ведьма! — выдавил он из себя. Она подошла к нему вплотную.
— Разве ты не помнишь меня? Я — Суль из рода Людей Льда, приемная дочь Тенгеля!
— Нет! — заревел он, теряя сознание от боли. — Ты мертва! Все вы мертвы!
— Ошибаешься, — сказала Суль спокойно, — Тенгель жив, и Силье, и Даг, и Лив! Все те, за кем ты охотился!
— Нет! Нет!.. Помогите! Я умираю!..
— Да, ты умираешь, и я рада этому. Ведь это ты уничтожил Людей Льда. Ты убил Ханну! Это возмездие за всех! Я мщу тебе за Ханну, которая была моим учителем. Думаю, она знала, что так и будет!
— Паук! — закричал он. — Паучиха!
Суль спокойно уселась на бревно, чтобы посмотреть, как он умирает. Она была совершенно бесчувственной к его крикам. Она говорила с ним ровным голосом — и ему приходилось выслушивать ее. Кровь заливала его бедра, он пытался остановить ее руками, но руки его не слушались.
Глаза Суль сверкали, но голос звучал приглушенно.
— Так что теперь ты просто иллюзия! Туманные воспоминания о мужчине редкой красоты, которого я видела когда-то в далеком детстве. В тебе нет ничего демонического!
Разумеется, он уже не понимал, о чем она говорит. Он, обычный земной человек, ничего не знал о ее путешествиях в Блоксберг. Мастер по части обольщения женщин — вот кто он был. А вовсе не Сатана.
Суль, конечно, не понимала, что такой сверхчувствительной и сверхэротической во время транса ее делала мазь. После очередного сеанса она бывала разбитой и никак не могла взять в толк, что же с ней было на самом деле.
— Помогите! Помогите… — шептал Хемминг. — Я ничего не сделал, во всем виноваты солдаты…
— Ты заставил страдать Силье и Тенгеля, — все тем же бесстрастным голосом произнесла она. — Ты умрешь в знак возмездия за Ханну и Гримара, за твоего собственного отца и всех погибших из долины Людей Льда, Хемминг Фогдеубийца! В знак возмездия за всех тех детей, которых ты хладнокровно отдал на растерзание солдатам — чтобы только сохранить свою собственную ничтожную жизнь!
Теперь он вряд ли слышал ее. Ее голос доносился до него сквозь туман боли и смертельного страха. В ушах у него звенело. Он чувствовал во рту вкус крови, чувствовал, как кровь стекает из уголков рта на шею. Он кашлял, пытался кричать, прося ее помощи.
— Ради Бога, имей жалость ко мне, — с трудом выдавил он из себя.
— Бог никогда не был на моей стороне, — холодно произнесла она. — Один только Дьявол — и он теперь радуется! Ты был его жестоким конкурентом, Хемминг убийца Фогда! Занимался ли ты чем-то еще, кроме блуда с женщинами, предательства и жульничества, с тех пор, как покинул долину Людей Льда? Я полагаю, что твое отсутствие в течение последних месяцев объясняется тем, что ты сидел в тюрьме! И что те люди, с которыми я встретила в первый раз, были тюремными надзирателями! Сатана ликует теперь, Хемминг! Он на моей стороне, понимаешь?
Туман сгустился перед его взором. Но он все еще видел ее. Она сидела неподвижно, скрючившись на бревне, и смотрела, как он умирает. И глаза ее светились, желтые и непримиримые. Вскоре он перестал видеть все, кроме ее глаз. Потом исчезли и они.
Суль встала. Подняла с пола мандрагору. Села на коня и, привязав сзади вожжами его коня, поскакала на восток, к неведомым местам, где жили шведо-финны.
14
Наступила зима. Тенгель и Силье часто выходили на липовую аллею, в надежде увидеть долгожданную гостью — их приемную дочь Суль. Но о ней ничего не было слышно с того самого осеннего дня, как она покинула дом.
Оба тайно посматривали на ее липу: видя, что дерево живо, они вздыхали с облегчением. Прошло еще одно лето, еще одна осень.
Появился на свет первый внук Силье, Тенгеля и Шарлотты: без всяких осложнений Лив родила чудесного мальчика, получившего имя Таральд. Его назвали так в честь деда по матери. Тот запретил им называть его Тенгелем, сказав, что с этим именем связано столько страданий. Силье была на все согласна, видя, что ее бедная дочь наконец-то решила свои проблемы, вопреки всему родив ребенка. Лив была теперь такой счастливой, такой спокойной и раскрепощенной. Силье часто вспоминала слова Ханны: все твои дети будут великой радостью для тебя. Лишь один из них принесет тебе скорбь.
Разве она уже не познала эту скорбь? Трагическое замужество Лив и все, что за ним последовало. Но когда она говорила об этом Тенгелю, он отворачивался, не желая отвечать. Ведь Лив была теперь счастлива. Возможно, он считал, что ее несчастье было слишком кратким, чтобы принимать его во внимание.
Но Силье твердо решила разделаться с прошлым: никакое зло больше не должно тревожить их!
Клаус быстро выздоровел благодаря чудодейственным рукам Тенгеля и теперь с радостью работал в Гростенсхольме. Он не обмолвился ни словом о своей великой потере. Для него не существовало никого в мире, кроме Суль, и он часто смотрел на дорогу, не едет ли она.
Лив была по-настоящему счастлива. Даг с самого начала обещал ей, что никогда не будет попрекать ее за то, что у нее что-то не получается в домашних делах. Но у него не было повода критиковать ее: лучшей хозяйки, чем Лив, и быть не могло. Даг понял, что Берениусом управляли чрезмерные амбиции, желание быть выше всех остальных, поэтому он и подавлял других, какими бы хорошими эти люди не были.
В один из зимних вечеров, когда за окном завывал ветер, а Тенгель и Силье сидели и грелись возле печки, в дверь постучали. Они вопросительно посмотрели друг на друга: кто бы это мог быть в такое позднее время, в эту январскую вьюгу? Тенгель встал и открыл.
На пороге стояла женщина, закутанную в плащ с капюшоном и шаль.
— Суль! — воскликнул Тенгель. — Входи, дорогое дитя!
